Возвращение Прометея
Шрифт:
Конференция завершилась теплыми словами помощника министра и на сцену выбежали полуголые девушки из местного ансамбля и закружились в танцах. Для приличия публика высидела еще десять минут, но как только девчонки убежали за кулисы, и включился верхний свет, зал взорвался сотнями голосов, словно шум прибоя, разнося слухи и мнения.
Аким поднялся, и двинулся к группе окружившей министра, но вскоре понял что ему никогда не пробиться в этой толчее. Всё новые и новые люди проталкивались к министру, пытались поговорить с ним, задать «злободневные» вопросы, а плотная стена «пиджаков» грамотно фильтровала этот поток. Аким
– Даже не думай, Веленский, – сказал Воробьев, тыкая пальцем в грудь, как раз туда где должен был быть галстук, который Веленский по свойственной ему рассеянности забыл дома. – Ты нарушил наши правила, принес на конференцию доклад, который не согласован со мной; в результате я получил нагоняй от министра. Тебе это с рук не сойдет.
– Дмитрий Андреевич, – спокойно сказал Аким, – вы мне угрожаете?
Воробьев даже опешил от такой неожиданной наглости, но быстро нашелся:
– Мы поговорим после, но Балдакова ты больше не потревожишь. Это я устрою. Мне и так достаточно за тебя влетело.
И устроил. Воробьев подобрался к одному из «пиджаков» и указав на Веленского что-то ему сказа. Что-то вроде: «Не подпускайте этого мудака, в синем костюме без галстука, к министру и на пушечный выстрел, он собирается наговорить гадостей. Это мой сотрудник я сам с ним разберусь». Аким понял что с министром ему не поговорить. Как же надоела эта бюрократическая крыса, Воробьев. Кто его сделал ректором? Кто-кто… сам и голосовал за него…
Аким развернулся и пошел к выходу. Вокруг сновали люди, занятые своими делами и никто не обращал на него внимания. В прочем люди не обращали внимание ни на одного другого докладчика, всех интересовал только министр, а конференция… а конференция просто красивая декорация для приема такой важной персоны. Что там с докладами? Да кому они нужны, ваши доклады! Всё это прожекты и теории, которые никого не интересуют, так как не имеют ничего общего с действительностью. И где-то в глубине души все эти люди понимали, что критикующий доклад Веленского, его слова, действительно имеют под собой основу, что они самые что ни на есть настоящие и правдивые, и надо бы именно к ним прислушаться, о них поговорить. И у некоторых мелькали такие мысли, некоторые посматривали в сторону освистанного профессора уныло бредущего к выходу. Догнать бы его, поговорить о ресурсах, об антропогенезе… да куда там, надо сначала засветиться возле министра, попасть в камеру, спросить, как там его собака, вышла ли дочь замуж, что он думает про новую трубу в Китай, а вот потом уже можно и поговорить с этим… как там его? А ну ладно, уже ушел наверное…
Веленский дошел до двери зала, получил от девушки, представлявшей организаторов конференции, пакет с блокнотиками, ручкам и визитками и вышел в холл.
– Аким Иванович, – окликнул его кто-то. Из угла вышел мужчина одетый не по погоде в пальто, в то время как все уже ходили в легких куртках и даже просто в пиджаках. Он подошел к Веленскому и протянул руку. – Здравствуйте, меня зовут Валерий Трофимов, я журналист телеканала «Наше время».
Аким сначала хотел воздержаться от рукопожатия с незнакомым человеком, да еще в придачу журналистом, но вежливость пересилила гордыню и он пожал протянутую руку.
– Аким Иванович, я слышал ваш доклад и надо сказать впечатлен, – сказал журналист
– Программа?! – усмехнулся Аким и ответил, как ему самому показалось чересчур резко – Как вы могли слышать, какие могут быть программы к моим утопическим идеям. Я одинок в своем исследовании и даже ректор моего университета был в шоке от моего доклада.
– Не знаю как ректор, а мне показалось всё по теме. Очень своевременно.
– Вы планируете сделать репортаж на эту тему? – раздраженно спросил Веленский. – Думаете раскрутить? Ах ну да, конечно! Чем материал более всего противоречит общепринятому мнению тем выше рейтинги! А нет, вы планируете выпустить экстренный выпуск чтобы рассказать о придурковатом профессоре с его бредовыми идеями и показать то как вы вместе с общественностью возмущаетесь! Надо же, профессор уважаемого университета, и против развития страны! Ведь так сейчас принято делать репортажи?!
Журналист добродушно рассмеялся чем обезоружил разошедшегося Веленского.
– Аким Иванович, – сказал Трофимов. – Я не собираюсь делать репортажи по вашему докладу или о вас в частности. Вы правильно заметили, сейчас новости передаются в несколько искаженном виде и обществу не нужны ренегаты, также как они не нужны и моему каналу и моему редактору. Поверьте он будет в таком же шоке как и ваш ректор, если я принесу ему материал на эту тему. Нет мне придется рассказывать о приезде министра и не более того. Это главная тема недели. А не ваши доклады.
– Так что же вам надо? Хотите посмеяться? Желаете напомнить мне еще раз что я занимаюсь черте знает чем?
– Нет, профессор. – Трофимов стал серьезен. – Я хочу дать вам кое-что что послужит весомым аргументом к вашей теории.
– Что же это?
– Кое-какой материал. Вот он, – журналист протянул Акиму большой желтый конверт туго набитый бумагами. – почитайте на досуге.
Аким машинально взял пакет.
– Что это?
– Посмотрите сами.
Аким приоткрыл пакет и наполовину вытащил первый документ.
«Доклад о разрушении рифа Джомалиг (Филиппины) в результате дисперсии ZT204».
Он поднял глаза на журналиста.
– Зачем вы мне это даете?
– Вы очень подробно и доходчиво объяснили влияние человека на сохранение жизненно важных ресурсов. Здесь информация которая вас однозначно заинтересует и усилит ваши аргументы.
– Что-то я не слышал ни о какой катастрофе на Филиппинах. Это утка какая-то?
– Обижаете профессор.
– Почему же вы тогда сами не сделаете репортаж?
Трофимов недовольно фыркнул.
– Мне кажется или вас не интересует материал?
– Я не могу опираться в моих исследованиях на неподтвержденные факты. Иначе я…
– Я понял, Аким Иванович. Но эти факты ничем не подтверждены. Пока. Поэтому я не могу делать репортаж. А вы, в своей книге, сможете. Она выйдет через год? Два? К этому времени данные уже просочатся.
Аким не хотел брать какие-то непроверенные документы от незнакомого человека, но пытливый ум настойчиво требовал удовлетворить любопытство.