Возвращение республиканца

Полищук Вадим Васильевич

Еще недавно все было просто и понятно. Вот враги, вот свои, а вот приказ, что нужно делать с врагами. Последний разговор с Нейманом многое перевернул в душе Вольдемара Дескина. Кое о чем он догадывался и раньше, но не мог, а может, и не хотел сделать окончательные выводы. Эти выводы за него сделал сенатор. И сразу возникла масса новых вопросов. Зачем? Ради чего? Сколько можно? И самый главный: что делать дальше? Можно продолжать сидеть в этом кабинете, отправлять на смерть одних и писать представления на других. Новых орденов, может, и не дадут, но погоны капитана второго ранга наверняка обломятся в ближайшей перспективе.

Можно написать рапорт и пойти на передовую. До сих пор везло, но лимит везения не бесконечен. И тогда даже заплакать по Вольдемару Дескину будет некому. Нет, это тоже не выход. А где? Где выход из этой ситуации? Где эта точка опоры, и какая должна быть длина рычага, чтобы свернуть эту несущуюся в кровавую пропасть массу с ее гибельного пути?

Вольдемар задумался. Задача казалась неразрешимой. Как мог повлиять на ситуацию в Республике начальник третьеразрядного подотдела штаба одного из родов войск, пусть и самого могущественного? Да никак! Слишком мала его масса и слишком незначительна сила. Значит, надо найти союзников, имеющих и массу и силу. Первый напрашивался сам собой – сенатор Нейман. С него и начнем, решил Вольдемар. А дальше? Дальше будет видно, главное начать.

– Сам до этого дошел? – Судя по тону, сенатор был не очень доволен прочитанным. – А это что еще за закон «всеобщей нехватки денег»? Никогда не слышал. Тоже твое открытие?

– Мое. – Вольдемар пустился в разъяснения: – Количество денег в мире вообще, и в Республике в частности, ограниченно. В то время как потребность в деньгах, необходимых для реализации желаний ее граждан, как в качестве отдельных индивидуумов, так и в качестве всевозможных организованных сообществ, бесконечна. Так как удовлетворить все желания всех граждан Республики в принципе невозможно, то денег на всех всегда не хватает. Нет, в каких-то локальных ситуациях может наблюдаться даже избыток денег, но если взять картину в целом…

– Ты мне зубы не заговаривай, – прервал его сенатор. – Развел демагогию, понимаешь. Можешь говорить конкретнее?

– Я и говорю. Забирая деньги на нужды войны, военные тем самым сокращают расходы на другие программы, что ведет к ухудшению экономической ситуации в Республике. Пока это не очень заметно. Но чем дольше идет война, тем больше денег она требует, а это в конце концов вызовет недовольство тех, кому они не достанутся.

– Ну, это даже флотскому офицеру понятно, – фыркнул Нейман. – Сейчас в основном режут социальные программы. Хочешь разыграть недовольство социально незащищенных граждан?

– Нет. От этих граждан никакого толка. Даже если удастся их как-то организовать и даже вывести на улицы, то это ничего не даст. Во-первых, войну это не прекратит. Во-вторых, им кинут крошки с бюджетного стола, и они успокоятся.

– Так и будет, – согласился Нейман. – Тогда кого ты планируешь взять себе в союзники?

– Нам. Нам в союзники, – уточнил Вольдемар.

– Хорошо, нам. И все-таки, кого? И как остановить войну? Здесь одного нашего желания недостаточно. Или у тебя уже есть план?

– Планом это назвать нельзя, но кое-какие соображения по этому вопросу есть. А что касается союзников, то они должны иметь не меньшие, чем военные, финансовые и лоббистские возможности.

– То есть?

– То есть это могут быть только представители горнодобывающей отрасли.

Нейман

задумался надолго.

– Предположим, я с тобой соглашусь. Пока их продукция пользуется увеличенным спросом, и они всем довольны. Но основную долю прибыли сейчас получают не они, а оружейники, электронщики и машиностроители. Когда это до них дойдет, они могут просто потребовать увеличения своей доли, и все.

– Нет, не все, – не согласился Дескин. – Сейчас мы строим корабли, поднимаем в космос миллионы тонн дорогостоящей стали и там гробим, топливо жжем кубическими километрами. И все это отрываем от своей промышленности, на обновление основных фондов средств идет все меньше. И горняки с энергетиками почувствуют это первыми. И вот когда до них дойдет…

– То будет уже поздно, – поморщившись, закончил Нейман.

Сенатор вытащил из потайного кармана карту памяти, вставил ее в свой переносной коммуникатор и вывел на экран содержимое одного из файлов.

– Читай. А то можно подумать, что ты один о судьбе Родины думаешь, а я тут только штаны протираю.

Текст представлял собой нечто среднее между докладом и аналитической запиской. Никаких ссылок на первоисточники не было, но не из головы же взял эти цифры сенатор, где-то нашел. А цифры были интересные. И математика была хитрая. Впрочем, со времен академии высшую математику, как и статистику, Вольдемар уже успел основательно подзабыть. Поэтому не очень понял, зачем нужно анализировать рост военных расходов по второй производной, но когда дошел до выводов… О, выводы были очень простыми и еще более интересными. При сохранении существующих тенденций, через девять лет, плюс-минус один год, эта вялотекущая война перейдет в войну на истощение с непредсказуемым результатом. А завершится она лет через двадцать, плюс-минус два года. При этом в ходе боевых действий с обеих сторон погибнут около двадцати миллиардов человек. Плюс два, минус три миллиарда.

– Двадцать через двадцать, – задумчиво произнес Вольдемар.

– Что? – не понял сенатор.

– Я говорю, что через двадцать лет погибнет двадцать миллиардов.

– Но это все не точно…

– Ну да. Год туда, год сюда. Двумя миллиардами больше, тремя меньше. Какая разница? Где же мы их всех хоронить будем? Целую планету под кладбище отвести придется.

– А вот об этом ты не волнуйся. Космос – он большой, в нем и пятьдесят миллиардов сгинут, и сто. Ты лучше думай, как все это остановить. И учти, времени остается не так много, как кажется. Я, конечно, не психолог, но думаю, что через три-четыре года заряд взаимной ненависти станет слишком велик, и остановить эту бойню будет уже невозможно. Пока обыватель ежедневные сводки с мест боев читает между спортивными новостями и светской хроникой, у нас есть шанс, но когда эти сводки вылезут на первый план, вот тогда будет уже поздно.

Теперь задумался Вольдемар.

– То есть у нас еще есть три года.

– Я бы сказал, два, – поправил его Нейман. – Но рассчитывать надо на год. В течение ближайшего года все решится.

– Никому не показывали? – Вольдемар Дескин кивнул на экран коммуникатора.

– Упаси господи. Тебе первому. Узнает тот, кому знать не следует, что мы тут замышляем, мне быстро несчастный случай организуют, а ты штрафной ротой уже не отделаешься. На скользкую дорожку вступаете, господин капитан третьего ранга.