Возвращение русской гейши
Шрифт:
Я села в третий ряд и устремила все свое внимание на ярко освещенную сцену. Там тоненькие девушки, одетые в обычные обтягивающие брючки и короткие топики, репетировали танец. Темно-синие веера в их руках синхронно взлетали и опускались. Я лениво наблюдала за их движениями. Репетитор, молодая стройная женщина в голубом кимоно, отчетливо говорила: «раз, два, три и поворот», похлопывая о ладонь кончиком сложенного веера. Все мне почему-то напоминало наши репетиции в культпросветучилище, и я совсем не чувствовала атмосферу симбаси-гейш.
«Надо было лучше прийти на
Но тут же вспомнила, как об этом спектакле немного пренебрежительно говорил господин Ито, называя его коммерческой затеей и «девичьей оперой».
Из голубой тетради с изображением розовых цветов сакуры на обложке:
«Чтобы девушка могла стать в Симбаси гейшей, ей необходимо было иметь явные способности к танцу и игре на сямисэне. Мне были особо близки довоенные нравы Симбаси, когда «мир цветов и ив» переживал свой расцвет…
В Симбаси гейши-соискательницы должны были показать в одной из дисциплин особые успехи. Это могли быть игра на сямисэне, пение в жанре киёмото или танец в стиле нисикава.
Пополудни весь квартал содрогался от всякой разноголосицы звуков, что извлекали усердно занимающиеся на сямисэне. Если девушка не выдерживала испытания, она могла повторить попытку по истечении трех месяцев. Если же в течение полугода она три раза провалится, то считается непригодной, и ей приходится искать другое занятие…
При исполнении танцев адзума в апреле и октябре на сцену выходили все — от тринадцатилетних учениц (хангёку) до совершенно юных школьниц (ситадзикко) включительно. Иначе обстояло дело при организации представления адзума в июне, когда требовался высокий профессиональный уровень. Чтобы ему соответствовать для получения ангажемента, гейши должны были готовиться еще усердней, нежели в период подготовки к экзаменам…
Первую исполнительницу на сямисэне называют татэ, вторую — ваки. Эту партию вела я…
Здесь мне хотелось бы немного рассказать о театре-ревю «Симбаси». Он был открыт в 1925 году, чтобы дать публике возможность познакомиться с художественными достижениями гейш. Если гейша сама хотела устраивать представление (это называлось «гейша за свой кошт»), она должна быть пайщицей театра.
Союзы гейш и чайных домиков Симбаси управляли театром, и в ежегодно устраиваемых в июне и октябре танцах адзума на протяжении месяца были заняты исключительно симбаси-гейши. А в июне еще происходило ревю-представление адзума. Уже позднее управление театром-ревю перешло к концерну «Сётику».
Сами обстоятельства этого я уже точно не помню. В 1983 году с 28 по 31 мая там вновь состоялось представление танцев адзума. Все это настраивает меня немного на грустный лад. Вернется ли когда-нибудь
Накамура Кихару
Посмотрев репетицию и вскользь пообщавшись с актрисами, я покинула театр, немного разочарованная. Но, выйдя на улицу и увидев ожидающего меня Митихиро, я улыбнулась и почувствовала, как мое настроение начинает неуклонно подниматься.
— Как твои занятия? — ласково спросил он, обнимая меня за талию и заглядывая в глаза.
— Плодотворно, — ответила я. — Но сейчас мне нужно на лекцию в Асакусу.
— А хочешь, я отвезу тебя туда на речном трамвайчике? — неожиданно спросил он. — Сколько у тебя еще есть времени?
— Пара часов, — рассмеялась я.
— Вот как хорошо рано вставать, — заметил Митихиро. — Мы еще успеем перекусить.
Он привел меня в роскошный на вид ресторан с европейской кухней. Я заказала свиные отбивные, фаршированные грибами, картофельное пюре и пару овощных салатов. Митихиро выбрал себе рыбные блюда. На десерт я взяла мороженое со свежей земляникой.
Потом мы отправились пешком в парк Хама рикю. Когда зашли под сень высоких раскидистых деревьев и медленно двинулись по дорожке, я с удовольствием заметила, что парк малолюден.
— Хочешь, зайдем на виллу правителя Мацудайра? — спросил Митихиро. — Там очень красиво. Можно купить билет и осмотреть внутренние покои.
— Ну, нет! — рассмеялась я. — На сегодня с меня достопримечательностей хватит! Давай лучше просто погуляем.
Через какое-то время мы вышли на набережную, я остановилась и стала смотреть на сверкающую воду Токийского залива. Скользили баржи и катера, кричали чайки, солнце отражалось яркими искорками в колышущихся волнах. Когда я повернула голову направо, то увидела Радужный мост, перекинутый на насыпные острова залива.
— Там причал Хинодэ, — сказал проследивший за моим взглядом Митихиро.
Мы направились к этому причалу и сели на речной трамвайчик. Через полчаса очень зрелищного плавания по реке Сумида, которая протекает практически через центральные районы Токио, миновав большое количество самых разнообразных мостов, под которыми скользил наш кораблик, мы остановились на пристани. Слева я увидела огромное здание, напоминающее пылающий золотом факел. Справа — в небольшом отдалении знакомые красные крыши пагод среди зелени прихрамовых парков.
— Что это за здание? — спросила я Митихиро, показывая рукой на высотный «факел».
— Это башня компании по производству пива «Асахи», — ответил он и улыбнулся.
Но если сон
(Мы верим, что только сон) —
Жизнь наяву.
Тогда и любовные встречи,
Как все на свете, напрасны.
Сайгё