ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША
Шрифт:
Плугастель открыл дверь. Вошедший слуга в простой ливрее тихонько что-то сказал графу. Тот повернулся к регенту и объявил неестественно торжественным голосом:
— Монсеньор, прибыл господин де Бац.
— Господин де Бац! — В восклицании принца прозвучало удивление. Мясистое его лицо застыло, и он поджал полные чувственные губы. — Де Бац, — повторил он уже с ноткой презрения в голосе. — Стало быть, вернулся. И чего ради он вернулся?
— Может быть, лучше пусть он сам ответит на этот вопрос, монсеньор? — осмелился предложить д'Антраг.
Прозрачные глаза регента уставились на него из-под
— Ладно. Раз уж он имел дерзость явиться, позвольте ему войти.
Глава XI. БЛИСТАТЕЛЬНЫЙ ПРОВАЛ
На господина де Баца достаточно было бросить единственный взгляд, чтобы убедиться: дерзости ему не занимать. Об этом говорило всё — его походка, манера держаться, вся его наружность.
Хотя полковник прибыл в Гамм менее часа назад, ничто в его облике не наводило на мысль о недавнем путешествии. Человек аккуратный и чистоплотный, он в гостинице сразу тщательно привёл себя в порядок, надел бархатный камзол, короткие атласные панталоны в обтяжку, чёрные шёлковые чулки и туфли с серебряными пряжками. Треугольную шляпу, украшенную белой кокардой, он нёс в руке, обнажив голову, чтобы не смять тщательно сделанную завивку.
Окинув присутствующих мимолётным взглядом проницательных глаз, полковник де Бац быстро прошёл вперёд и остановился перед регентом. Мгновение он стоял в неподвижности, ожидая, что принц подаст ему руку; когда же этого не произошло, нимало не смутился. С самым серьёзным видом поклонился и, как предписывал этикет, начал молча ждать, пока его высочество соблаговолит к нему обратиться.
Регент сидел в кресле, повернувшись к полковнику вполоборота, и разглядывал де Баца безо всякого дружелюбия.
— Итак, вы вернулись, господин де Бац. Мы вас не ждали. — Он выдержал паузу и холодно добавил: — Мы вами недовольны, господин де Бац.
— Честно говоря, я и сам собою недоволен, — сказал барон, которого ничто не могло привести в замешательство.
— Мы удивлены, зачем вы взяли на себя труд вернуться к нашему двору?
— Я обязан представить отчёт о своих действиях, монсеньор.
— Не стоило беспокоиться. Недавние события говорят сами за себя. Они представили исчерпывающий отчёт о вашем провале.
Гасконец сдвинул брови.
— Покорно прошу меня простить, монсеньор, но я не в силах остановить рок. Я не могу сказать судьбе: «Halte-l`a! Идёт де Бац!»
— А! Так вы вините судьбу? Что ж, она известный козёл отпущения для каждого недотёпы.
— Я не из их числа, монсеньор, иначе меня бы здесь не было. К этой минуте я уже просунул бы голову под раму парижской гильотины.
— Похоже, провал не умерил вашего самомнения.
— Не считаю, что провал в данном случае — подходящее слово, монсеньор. Я пытался сотворить чудо, но оно оказалось не по силам обыкновенному человеку.
— Однако, вынуждая нас поручить вам это задание, вы были уверены, что способны его выполнить.
— Высказывание вашего высочества подразумевает вопрос? Но разве среди двадцати тысяч изгнанников, последовавших за вами, нашёлся другой, кто просил вас поручить это задание ему?
— Нашёлся бы. Я несомненно искал бы его, если бы не ваша самонадеянная
Даже перед лицом такой чудовищной неблагодарности и несправедливости де Бац сохранил самообладание. Но, вопреки всем усилиям, его ответ прозвучал, пожалуй, излишне сухо.
— Намерение вашего высочества поискать такого человека свидетельствует лишь о том, что вы считали задание выполнимым. Но это не означает, что монсеньор нашёл бы добровольца. А если бы таковой и нашёлся, он непременно потерпел бы неудачу.
— Непременно?! Позвольте спросить почему?
— Потому что её потерпел я. Уверяю ваше высочество, никто не мог бы преуспеть там, где я терплю неудачу.
Кто-то в группе у стола рассмеялся. Барон де Бац вздрогнул, словно ему дали пощёчину, но больше ничем не выдал своего состояния. Мосье разглядывал его с холодным скептицизмом.
— Что бы ни случилось, хвастун-гасконец остаётся хвастуном-гасконцем!
Это было уже слишком даже для самообладания де Баца. Он не дал себе труда прикрыть почтительностью бесконечную горечь своего тона.
— Вашему высочеству доставляет удовольствие бранить меня.
Неявное обвинение в несправедливости вызвало раздражение принца.
— А разве вы не заслужили упрёков? Разве вы не обманули нашего доверия своими настойчивыми заверениями, своими хвастливыми замечаниями? Не вы ли дали мне слово, что вывезете короля из Парижа целым и невредимым, если я снабжу вас необходимыми средствами? Я великодушно дал вам всё, что вы требовали. Я выделил золото из казны, хотя нам так отчаянно его не хватало. Это золото мы могли бы сегодня использовать на поддержку французских дворян, умирающих в изгнании от голода. На что вы его потратили?
Все просто услышали, как у барона перехватило дыхание. На отважном лице проступила, несмотря на загар, заметная бледность.
— Могу заверить ваше высочество, что я не потратил ни луи на свои собственные нужды.
— Я не спрашиваю вас, на что вы денег не тратили. Я желаю знать, на что вы их потратили!
— Ваше высочество требует отчёта?
— А разве не с этой целью вы вернулись?
Барон сделал полуоборот и теперь, чуть повернувшись, мог видеть всех присутствующих. Его взгляд остановился на мертвенно-бледном лице д'Аварэ. Фаворит по-прежнему стоял, опершись на подоконник, и лицо его походило на маску. Взгляд гасконца двинулся дальше. Флашланден и Плугастель излучали угрюмую суровость. Лицо Керкадью выражало умеренное сочувствие. Д'Антраг ухмылялся, и барон вспомнил, как с самого начала этот господин — ревностный противник любой секретной деятельности, если только сам не был её вдохновителем и руководителем, противился дерзкому плану, называя его безрассудной авантюрой, и возражал против выделения средств.
После минутного молчания барон заговорил подчёркнуто спокойно.
— Я не предполагал отчитываться в мелких подробностях. Не думал, что это потребуется. Я не торговец и не веду гроссбухов, монсеньор, да и дело это — не торговая сделка. Но я постараюсь, как сумею, подготовить отчёт по памяти. А пока могу заверить вас, монсеньор, что потраченная сумма более чем вдвое превосходит ту, что я получил от вашего высочества.
— Что вы такое говорите, сударь? Опять гасконада? Откуда вы могли достать такие деньги?