Возвращение - смерть
Шрифт:
– В какой палате лежит Ильина, строго спросил Тошкин у спящей дежурной.
– А кто? Что? А?
– легко проснулась она.
– А ты кто такой. Есть указания - без указания к ней никого не допускать, - Тошкин протянул в окошку удостоверение.
– Инна, - зычно крикнула дежурная, - Инна, он пришел. Давай сюда скорее. Инна.
Хорошо, что имя это стало довольно редким, иначе всем бедным Иннам пришлось бы построиться у ног старшего следователя прокуратуры.
– Подождите секундочку. Вам тут рядышком - в третью палату реанимация у нас на первом этаже. Туточки, за
– Инна, ну ты идешь или я товарища пропускаю.
Дмитрий Савельевич покорно опустился на дряхлую, когда-то кожаную банкетку и прикрыл глаза.
– Вы?
– раздалось у него над ухом пение смешанного дуэта. Он поднял глаза - Виталий Николаевич и Инна Константиновна поливали друг друга холодным презрением. Дмитрий Савельевич вяло усмехнулся: "В качестве наблюдателя от кафедры к Ильиной была приставлена Инна.
– И вы здесь?
– прошептал Виталий Николаевич обиженно. Мы же договаривались, что мы - не рабы. А рабы - не мы. Так как же так?
– Уйди, Виталик, уйди, прощу по-хорошему. Не до тебя, правда. Дмитрий Савельевич, нам надо поговорить, - она умоляюще взглянула на Тошкина и сжала руки в убедительные кулачки.
– Пожалуйста, без свидетелей.
– Только быстро, - обречено согласился Тошкин.
– Мне нужно взять показания у Ильиной, пока она в сознании.
– Идемте, - Инна Константиновна взяла Тошкина под руку и потащила по коридору.
– Теть Мань, Мы пока в ординаторской.
– Она по-хозяйски подтолкнула Тошкина в небольшую комнату, украшенную шестью столами и кушеткой и шкафчиком, из-за которого почему-то, раздавались тонкие повизгивания.
– Мы кому-то помешали?
– вежливо спросил Дмитрий Савельевич.
– Да что вы, - удрученно махнула рукой Инна.
– Это - Ирочка плачет. Прошу любить и жаловать - моя племянница. Горе мое луковое. Не губите, вдруг запричитала она, демонстрируя неразрывную связь народа и интеллигенции, которая из него вышла.
– Не губите, дуру такую, ой, не губите, - увидев, что приступ кликушества действует на Тошкина как на слона удавка, Инна Константиновна быстро сменила пластинку и деловым тоном объявила.
– Она сама все расскажет. Давай.
Ирочка для порядка ещё пару раз хлюпнула носом и тихо вымолвила
– Он за презервативом ходил. Не хотел, чтобы я забеременела, а как с Танькой, то без. А теперь она в положении - ей до аборта волноваться нельзя. А мне, значит, можно было.
– Ирочка вопросительно взглянула на Инну Константиновну, та осуждающе покачала головой, но не произнесла ни слова. Мне продолжать?
– Пожалуйста, - Тошкин уже ничему не радовался и не удивлялся. Общественность не дремала. Каждый уважающий себя член кафедры счел своим долгом произвести собственные изыскания. И ничего, что они касались личной жизни семьи. Ничего, прокуратура как прачечная - есть бельишко, надо застирать. Причем тут старые калоши, говорила в таких случаях Тошкинская мама.
– Если можно - покороче.
– Так я же самую суть, - обиделась Ирочка.
– Пока он ходил за презервативом, я перекурила, а когда он ушел - бомжиха и померла. И мне никакой радости и ей. И с Танечкой,
– Тайга в Сибири. Туда ты и пойдешь, если сейчас все не расскажешь, процедила Инна Константиновна.
– И про наркотики?
– невинно хлопнула глазами Ирочка.
– И про аборт?
– Нет, - хором вскричали Тошкин и Инна.
– Об этом не надо.
– Ладно, - легко согласилась она.
– А как Танька с моста шваркнулась, он сразу забеспокоился. Такой папаша стал - просто ужас: "Пусть полежит, пусть отдохнет, ты, Ирочка, за ней присмотри, чтобы её никто не волновал понапрасну. Ты снотворным её побалуй, если надо - я заплачу". Представляете? Мне цветочка никогда не купил, а ей... А я - что? Ее и так баловали всяким - разным, только вот сегодня, когда в сознание пришла, я решила её уколоть - пусть поспит. А тут как раз теть Инна
– Понятно, - сказал Тошкин. Еще плохо представляя, как болезненный Наум Леонидович успел совратить столь невероятное количество женщин за столь короткий срок. Бедная Надя - она просто жертва дьявольского обаяния. Одна из многих! Попалась в ловушку.
– Он должен прийти сюда?
– Уже нет, я ему позвонила, сказала, что пока нет возможности ей поспать. А ещё я лечащему врачу сказала, что Танька беременная, так она анализы сделала - а там нет ничего. Представляете урод? Выходит, он её любит, а меня просто использует. ?
– Да-да, что-то в этом духе и выходит, согласился Тошкин, глядя на Инну похожую на памятник курице-несушке.
– Что же вы сидите?
– спросила она.
– По-моему его надо арестовать, пока ничего не случилось.
– Ну, она и не могла быть беременная. 3а неделю - Ирочка, вы же медицинский работник, такие вещи знать должны!
– Почему за неделю?
– обиделась она.
– Он давно с ней крутит. То с ней, то со мной. Сам не знает, чего хочет!
– Он - убийца, - тихо сказала Инна Константиновна.
– Он, а не его мама. Вот так!
Холодный пот выступил у Тошкина на лбу - какой же он идиот! Какой дурак! Зацепился за Чаплинского как вошь за кожух, от ревности, от глупости, от впитанной с молоком матери подозрительности к этим всем инородцам. Ах ты, ох ты. Спасибо общественности - наставили на путь истинный - подмогнули. Он вихрем вырвался из ординаторской и примчался в третью палату.
– Ильина?
– на всякий случай спросил Тошкин у бледной, хорошенькой девушки. Она тихо прикрыла веки.
– Отвечайте только "да" или "нет". Можете глазами. Вас столкнули с моста?
– она снова прикрыла глаза.
– Это был Игорь Заболотный?
Взор Ильиной чуть замутился, на ресницах повисли крупные слезы, причем на правой капля была гораздо массивнее, чем на левой.
– Это Игорь Заболотный?
– Да, - прошептала она.
– Его поменяли... Его точно на кого-то поменяли. Я догадалась. Василиса прекрасная. Должок, - Татьяна Ильина закрыла глаза и ещё долго повторяла странные сигналы из детской сказки.