Забрела я в вечерний храмПосмотреть, как люди молились.В закатном свете по моим плечамСедые волосы дыма заструились.Заходящего солнца печальУ святых светилась во взорах,И закатной печалью звучалНадтреснутый голос на хорах.И было грустью закатной увенчаноЧело Христа на «вечери тайной».А сколько было Христом замечено,Как и я, пришедших случайно?Священник седенький тихо и кроткоИз царских врат выходил на амвонИ смотрел неуверенно, робко…Я усмехнулась и вышла вон.
V.
Мимо белой церкви я прошла.Нищая мне руку протянула.Тосковали
наверху колокола.Я тихонько в церковь заглянула.Странное виденье предо мной:Бледный Иисус идет к притвору.В алтаре отворенном темно,И темны, темны Христовы взоры.Шелк одежд Христовых потускнел,Благостные руки опустились.Я стояла смутно, как во сне…Покидала храм любовь и милость.Словно проструился Он легкоБлиз меня в пугающем притворе,И в закатный скрылся Он покойС темнотою скорбною во взоре.
(1921)
«Не жалей колоколов вечерних…»
Не жалей колоколов вечерних,Мой неверящий грустный дух.Побледневший огонек задерни,Чтобы он навсегда потух.На плиты храма поздно клониться,На победные башни посмотри.Ведь прекрасные девы-черницыНе прекраснее расцветшей зари.Отрекись от ночной печали,Мой неверящий грустный дух.Слышишь: трижды давно прокричалЗолотистый вещун-петух.Не жалей колоколов вечерних,Ты иную найдешь красуВ руках загрубелых и верных,Что, сгорая, солнце несут.
(1921)
«Мои волосы с зелеными листьями сплетаются…»
Мои волосы с зелеными листьями сплетаются.Я люблю тебя, юная трава.Слышишь, сердце, прильнув к тебе, страстно обещается:«Не дерзну тебя, радостная, рвать!»Бесконечную нежность и ласку в ком нашла я?Вот в этом робком дрожащем листке.Как покорно приник он, с боязнью замирая,К человеческой бледной щеке.Мои волосы с зелеными листьями сплетаются.Скоро с пышной травой я срастусь.Стебли-волосы яркими цветами распускаются,Обращаюсь я в душистый куст.
(1922)
«Я упала в таинственный сон…»
Я упала в таинственный сон.Беспокойные думы, усните!Мне приснился цветок. ИспещренОн был золотистыми нитями.Я увидела небо иное,Не виденное мной наяву.Пронизало сиянье неземноеМою голову, руки и траву.Я была холодной и чистой,Познавшей величавый покой.Я ласкала цветок золотистый,Как цветок прозрачной рукой.И с тех пор средь шума земногоО неземном я грущу цветкеИ ожидаю неба иного:Не засияет ли оно вдалеке.
(1922)
«Я жизнь свою подняла…»
Я жизнь свою поднялаИ грянула оземь, смеясь.Глаза я не сберегла,И кровь из них полилась.Осколки упруго прянули,Изранили очи и тело.Я жизнь оземь грянулаИ о твердом величье запела.Вырвав сердце, покорное мукам,Поиграла им, как жонглер,И разбросала по крошке щукамНа дно глубоких озер.Я свободна! Долой грустящее!Без ума я хохочу,И осколки жизни хрустящиеЯ с отчаяньем сладким топчу.А когда смеяться устану,Грянусь оземь, как хрупкий сосуд,Пусть глазам равнодушным рануОсколки, брызнув вверх, нанесут.
(1921)
Кладбище
Это кладбище очень милое,Я люблю здесь танцевать.Вот в этом углу зарыла я…Но ведь всё нельзя открывать.Здесь мечта моя покоится.Она еще малюткой была;Но,
видно, и грезы от простуды не скроются,И вот она умерла.Вот в этой могилке не очень крупнойБеспокойно величие спит.Увы! И величие смерти доступно…А здесь почивает стыд.Этот холмик еще свежий,На него весело смотреть;Я теперь краснею реже,А ведь очень неприятно краснеть.Под этим камнем нежность бьется.Не умирает до смерти, и конец!По ночам стонет, из-под камня рвется…Неугомонный, буйный мертвец.Опять, опять та же могила!Я над ней никогда не пляшу;В нее легла напряженная страстная сила,Я её пропущу, пропущу!Это кладбище очень милое,Я люблю над могилами плясать,Но что бы со мною было,Если б мертвые вздумали встать.
(1922)
Первая Голгофа
Ведь это памятник отчаянья —Стиха надтреснутого крик.Давно я жду каких-то чаянийИ верю многому на миг.И все, что мною воспеваемо,Твердит, томясь, душе моей:«Ты знаешь, я неосязаемо,О, дай мне тело поскорей!»Да, жажду грозную людскуюНе утолит моя роса.Каких ты песен, мир, взыскуешь,Каким внимаешь голосам?В мироголосом тонут гудеМои бессильные слова.Не принесла я в песнях, люди,Причастий будущего вам.К земле с моленьем припадаю, —Меня отринула земля;Я зовы слышу, но не знаю,Зачем и что они велят.И не вернусь я в хладноснежные,Бесстрастно замкнутые дни.Теперь любовь с улыбкой нежнойМеня безжалостно казнит.Пишу страдальческие строфыВ страданьях первых, в первой мгле;Всхожу на первую Голгофу,Голгофу юношеских лет.Ума и сердца странны чаяньяИ змеи лжи язвят язык.Ведь это памятник отчаянья —Стиха надтреснутого крик.
(1921)
Душа течет
Каждый день по улице пыльной устало,Каждый день прохожу.Но себя, какую вчера оставила,Не нахожу.И встают, встают двойники-привиденьяМногоразного Я.Отчаянно кричу в удушливый день я:«Где душа моя?»Но не слышит криков ни один прохожий,Сердце ни одно.И неотступно то, что меня тревожит,Идет за мной.Не смотрите же, дивясь, в лицо напряженное:Тоните в пыли!Ах, эти волны пыли, солнцем зажженные,Озабоченность лиц!Двойники, двойники мои неисчислимыеЗа мной скользят,За мной, и рядом, и проходят мимо…А воскресить нельзя.Я каждый миг зарождаюсь, каждый миг умираю,Вечно не та.Каждый миг навсегда я себя теряю…Остановиться бы, встать!Я впадаю в неведомые тихие реки,Куда-то теку.И, быть может, себя не узнаю вовеки,Не убью тоску.Я воды в течении своем изменяю,Куда-то льюсь.Неужели никогда я себя не узнаю,Не остановлюсь?
(1921)
«Куда из этого города скроюсь я…»
Куда из этого города скроюсь я,Певец кротости звездной?Туда, где зори раскинулись поясомУ края земли, над бездной.Меня страшат пожаров прибои,Омывающие нервные здания.Здесь сверлят небо голубоеФабричных труб завывания.А ночью вчера на площадиМне встретился тот, другой.Он скакал на пламенной лошади,Она задела меня ногой.И прижался к какой-то стене я,Боязнью странной томимый,И смотрел не дыша я, цепенея.Он проскакал величаво мимо.В его глазах — отражения взрывовИ звезды царства земного.Белым огнем пламенела гриваЕго коня боевого.