Возвращение в Аланар
Шрифт:
Захлебнувшись собственным криком, я с минуту таращилась на льющуюся в пещеру ночь. Сердце колотилось в горле заячьим хвостом.
Нет, больше спать не буду!
Казалось бы задремала на секунду, но вместо вечерних сумерек мое пристанище окружила ночь. На неровном полу лежала серебристая арка лунного света. Подойдя к выходу, я выглянула из пещеры, залюбовавшись на восходящий, огромный шар синей луны. Зеленая была уже в зените, освещая поле, казавшееся в ее свете огромным, заросшим тиной озером.
Последние сомнения,
Что мог означать этот сон, похожий на реальность? Казалось что там, во сне, Велия меня услышал и увидел! Еще мне показалось, что он стал другим. Старше, что ли?
Интересно, где он сейчас? А вдруг он меня забыл? Целый месяц не звонил, ни писал, порталы, как грозился, не открывал. Бросил, блин! Во сне, правда, снится, но проку мне от этих снов?
Решив пока не ломать над этим голову, я подкинула в очаг еще пару бревнышек. Как там говорила Луанна, сестра Велии? «Ваши судьбы завязаны друг на друге!» — вот и будем ждать, когда наши ниточки пересекутся. Всевидящий ведь не зря занимает свое место в этом мире, знает, зачем я здесь, вот глядишь все и образует.
Посидев рядом с потрескивающим костром, я вынуждаемая зверским голодом, решила наколдовать себе еду. Так, надо вспомнить, что говорил мой муж. Если превратить жука в куриную ножку, после, он снова станет жуком? Бр-р! Что-то не хочется! Да и жуков тут нет!
Решив колдовать как умею, для верности зажмурилась и поводила руками над небольшим поленом, пытаясь представить себе булку хлеба. Мгновение спустя, решила, что, пожалуй — хватит. Открыв глаза, я в изумлении уставилась на большой батон. Слегка повеселев, попыталась отломить кусочек, но вынуждена была признать, что это оказался очень черствый хлеб. Тогда я решила его погрызть.
Хрусть!
Я с сожалением выплюнула кусочек зуба. Блин! Да что я такое наколдовала-то?
Стараясь успокоить голодное рычание желудка, я развернула каменную сдобу и снова осторожно погрызла.
Раздался смех.
— Ну, ты и оголодала! Уже бревна грызешь!
Не вынимая изо рта булку, я подняла взгляд на широкоплечую коренастую фигуру, чернеющую на фоне освещенного лунами входа.
— Фы фо?
— А тебя не учили, что разговаривать с набитым ртом — некрасиво? Выплюнь дровину и говори!?
Хлеб во рту стал слегка отдавать сосновыми опилками. Я, с сожалением выплюнув с трудом отгрызенный кусок, грозно посмотрела на незнакомца.
— Ну и че надо?
Мужчина молча шагнул в пещеру. Не церемонясь, подкинул в прогоревший очаг немного дров, включая и мою наколдованную булку. Расстелив неподалеку от меня небольшую, светлую тряпицу, он, уселся, и начал доставать из заплечного мешка: хлеб, ароматное жареное мясо и пару зеленых пучков растения, очень похожего на лук. Когда все оказалось разложенным, он жестом пригласил
Костер помаленьку разгорелся, и я с любопытством стала разглядывать незнакомца. С точностью до ста процентов я бы сказала, что передо мной — молодой гном. По нашим меркам лет двадцати, не больше.
Ростом чуть ниже меня. Кудрявые до плеч каштановые волосы, падающая на лоб короткая челка, глубоко посаженные глаза, аккуратный нос, подбородок с ямочкой.
Симпатичный.
Широченные плечи затянуты в поношенную, но целую темно-коричневую кожаную куртку, на поясе — внушительных размеров тесак, черные штаны заправлены в короткие тупоносые сапоги.
Не менее заинтересованно рассматривая меня черными угольками глаз, он растянул пухлые губы, спрятанные в редкой каштановой бородке в дружелюбную улыбку, и пробасил.
— Крендин.
Поставив у стены топор, он вежливо протянул мне лапу.
— Крендин Бухалин.
Я подавилась смехом. Закашлялась. Он удивленно на меня покосился.
— Вот говорил же, бревна жевать нельзя! Видишь, подавилась! Давай стукну? — он с готовностью сжал свою лапу в кулак и вопросительно заглянул в глаза.
Прокашлявшись, я отдышалась и покачала головой.
— Нет, спасибо! Все уже прошло!
— Ну, тогда налегай на мою еду! Все полезней, чем чурбачок глодать!
— Это был хлеб! — обиженно буркнула я.
Крендин сочувствующе покивал.
— Вот… и галлюцинации уже от голода начались, — и умиленно глядя, как я наворачиваю его припасы, спросил, решив продолжить знакомство. — Ты откуда? Как тебя сюда занесло? Здесь вроде и селений никаких нету. Только в трех днях пути отсюда на северо-запад — Златогорье, а если идти через лес, то выйдешь к Великограду, но, — гном поморщился, — идти, туда не советую!
— Почему? — я чуть снова не подавилась. С силой, продавив в себя застрявший в глотке хлеб, выжидательно посмотрела на гнома.
— Ты, видать, издалека, если не знаешь последних новостей из Великограда. Новый правитель там такую жизнь устроил, закачаешься! Все герои последней битвы изгнаны, вернее уехали сами. На границах ввели принудительные проверки и пошлины. А еще издали новый свод законов. Там полукровки вообще людьми не считаются. Все или в рабстве, или на плахе! Так-то! Так что, если не хочешь беды, то тебе туда никак нельзя соваться!
Гном отрезал кинжалом кусок мяса, наколол и с жадностью вгрызся.
— Ты ешь! Чего зенки-то выпучила? — прочавкал он, вытирая кулаком с бороды сок.
Я, с огромным усилием опустив взгляд, заставила себя закрыть челюсть.
Ни фига себе — попала! Отчего это у Велии так крыша-то поехала? Это ж надо, за месяц — такие перемены!
— Так прошел месяц, вернее почти три с той битвы? — вслух озвучила я мысли. — Когда же это он успел?
Гном в изумлении перестал жевать.
— Чего три? С какой битвы?