Возвращение в Аланар
Шрифт:
— Потому что, Тайна, и в этом мире имеются подводные камни! Ведь магией владеют не все, и едва ли даже четверть населения Аланара, и из этой четверти, только одна десятая — по-настоящему сильные колдуны, другие с помощью магии, могут только разогреть себе еду или сделать иллюзию новой вещи. Вот так-то! — Велия по-хозяйски уселся в ближайшее к порталу кресло и жестом пригласил всех последовать его примеру.
— И вообще, Тань, коммунизм — это утопия! Монархия — вот к чему ты должна сейчас стремиться! — с умным видом кивнула Светка и, утянув за собой Владыку, облюбовала один из диванчиков.
Другой оккупировали гномы.
— Еще бы еды и выпивки! — протянул Крендин глядя на пустой стол.
— Это
— Нет уж! Спасибо сын! Но твою стряпню, полученную с помощью магии, я есть не согласен! А то польстишься на вкусные запахи, а потом думаешь, отчего у тебя несварение случилось!
Велия обиженно пожал плечами.
— Как хочешь! Но вообще-то я хотел утащить чего-нибудь съестного у дворцового повара!
Поспорить им не дали. В портале снова замаячил знакомый эльф, а следом за ним, в комнату вошла невысокая фигурка, закутанная в темный плащ.
Слуга поклонился, исчезая в портале, а гостья робко потопталась, явно разглядывая нас из-под капюшона, затем, откинув его, гордо вскинула подбородок.
— Не бойся, дитя! Иди к нам. Расскажи все что знаешь!
Девушка, тряхнув своими белыми кудрями, прямо посмотрела на Владыку и холодно произнесла.
— В моей душе нет страха, а в моем сердце только уважение перед всеми здесь присутствующими! Я пришла, чтобы предупредить вас о грядущем, которое увидел в свой последний час мой учитель, а за одно и исполнить его волю!
Владыка кивнул и жестом пригласил ее занять свободное кресло, но девушка, словно не заметив приглашения нерешительно прошла, и, встав в центре комнаты, прерывающимся от волнения голосом, запела.
Серый день окутал пылью Белый дом в степи ночной По завьюженной полыни Пробираемся домой Кто там ждет нас Кто там помнит Ой, только волос золотой. Через степи и туманы Распростерся путь мирской Через огненные раны Пробираемся домой. Что со мной? Кто со мной? Да только боль в степи ночной. Серебристые метели Превратили слезы в лед. А по следу рыщут звери Среди северных тенет. Кто зовет его? Что ведет его? А только песня тех забот. Выше, выше — не услышишь… Дальше, дальше — не узнаешь… Солнцем дышишь… Землю таешь….Какое-то время мы сидели молча, затем Крендин шумно выдохнул.
— Теперь мое сердце будет биться в унисон с этой песней.
— Хороший голос! — согласилась Светка.
Велия поднялся лениво подошел к предсказательнице и, заглянув ей в глаза, с кривой ухмылкой процедил.
— А теперь я хочу услышать только голые факты!
Девушка вспыхнула. Смерила яростным взглядом колдуна, и вдруг покорно начала.
— Я была служанкой Лобреха, пока однажды не исправила его предсказание. Вначале он посмеялся надо мной, а вот потом, когда пророчество исполнилось именно в моей трактовке, начал меня учить. Как-то он обмолвился, что «знай, он тогда все то, что знает сейчас, и не было бы
— И интересно как? — Велия не сводил с нее пытливого взгляда.
— Сейчас, на землях людей и в Великограде, безраздельно властвует твой наместник и его кровавый оракул. Своим правлением, за эти годы они уничтожили большинство полукровок, пытаясь таким образом достичь чистоты расы, но добились только ненависти и мятежей. У них практически не осталось магов, и они боятся того, что люди, узнав о том, что ты жив, поднимут восстание. Вчера он мне на многое открыл глаза, словно предчувствуя свою гибель. Его убили из-за последнего пророчества о слиянии рас. Кто-то сильно не хочет, чтобы оно стало всеобщим достоянием. И я даже знаю кто! — она выдержала эффектную паузу, оглядела нас и продолжила. — Оказывается Оракул, правящий в Великограде, это сводный брат Лобреха и отец твоему наместнику, Велиандр! Наверняка, это он стоит за всеми покушениями на вас. Ему важно убить тебя — чтобы продолжать удерживать власть, а твою жену — чтобы ваши наследники, которые когда-либо у вас появятся, не объединили расы людей и эльфов!
Она подняла глаза и дерзко посмотрела прямо в глаза Велии.
— И еще он просил передать тебе лично: если, ты все же решил стать правителем, то должен поторопиться, и если не хочешь потерять все, что тебе в этом мире дорого, взять свой трон до конца Листопеня.
Замолчав, она опустила глаза.
Велия чуть сгорбившись, постоял около нее, будто ожидая продолжения. Не дождался, вернулся к своему креслу, и устало рухнул в него.
Не сводя с предсказательницы глаз, я встала, подошла и тихо, почти шепотом, спросила.
— Кто у тебя в Великограде?
Она дернулась как от пощечины.
— Никого. Уже. Многих полукровок убили. Их кровью омывают жертвенный камень каждое луностояние.
Я заглянула в ее широко распахнутые малахитовые глаза.
— Луностояние уже скоро?
— Через десять дней.
— А когда произойдет этот, ваш — Листопень, и вообще, что это?
— Это первый месяц осени по людскому исчислению, и он уже идет.
— Понятно! — кивнула я и повернулась, чтобы уйти, но холодные пальцы Нирьяны крепко вцепились мне в запястье, и ее торопливый шепот змеей влез в душу.
— Никогда не оставайся без оружия!
Кривая ухмылка исказила мое лицо.
— Что, меня наконец-то убьют?
— Не думаю, — она качнула головой. — Но не забывай. Самый лучший предсказатель видит только сорок процентов будущего, шестьдесят — ты делаешь сам.
Вот сколько раз клялась не слушать оракулов! Вот опять! Вроде все будет хорошо, все будут живы, здоровы, но от их недомолвок, на двести процентов уверен в том, что прямо сейчас тебе на голову свалится кирпич! Хотя, как известно, кирпичи просто так на головы не падают.
Коротко кивнув и больше ни о чем ее не спрашивая, (себе дороже) я развернулась и подошла к мрачному, наверно тоже рассуждающему о кирпичах, Велии. Усевшись на мягкий подлокотник кресла, я бесцеремонно обняла его за шею.
— О чем задумался?
Он тяжело вздохнул и поднял на меня усталый взгляд.
— Почему все так? Почему меня… нас не оставят в покое? Почему опять это происходит с нами? Одно дело, когда выходишь против врага, которого ты знать не знаешь, с единственной мыслью скорее его убить и пойти пить вино. Другое — когда знаешь, что твоей смерти хочет друг, и тогда начинаешь искать себе оправдание: почему я должен его убить? И что самое паршивое — находишь!