Возвращение в Эдем (Эдем - 4)
Шрифт:
– Предпочитаю городские удобства, не люблю спать па сырой земле.
– Конечно. Но пока забудь об удобствах, думай как ученая. Наблюдай, размышляй и учись. Водяных плодов у них нет, поэтому им приходится использовать предметы: воду из реки они носят в сушеных тыквах. В прошлый раз я была здесь одна и обнаружила нечто еще более важное...
– Усиленные извинения за отсутствие - важные работы с грибками, необходимыми для заражения растений.
– Не извиняйся - ведь я сама отдала это распоряжение. Теперь
– Назад, назад, не ходить сюда!
– крикнул Еассасиви, выпрыгнув из укрытия в кустах; ладони его ярко алели.
Сетессеи остановилась и попятилась. Амбаласи тоже остановилась, но не испугалась.
– Ты Еассасиви. А я Амбаласи. Поговорим?
– Назад!
– Почему? В чем дело? Еассасиви сильный самец и не боится слабых самок.
Сделав отрицательный жест, Еассасиви с опаской взглянул на Амбаласи. На его физиономии еще читалось недоверие, но ладони заметно побледнели.
– Вот вкусная еда.
– Амбаласи поманила к себе Сетессеи с контейнером. Ешь. У Амбаласи много еды. Ты думаешь, я хочу отобрать еду у тебя?
Поколебавшись, Еассасиви принял дар и, бормоча что-то под нос, принялся жевать мясо угря, не сводя глаз с незнакомцев. Когда Амбаласи повернулась и шагнула в сторону, лицо его выразило облегчение. Она потянулась к оранжевому плоду, свисавшему с ветки дерева, возле которого стоял Еассасиви. Ему это не понравилось, но возражать он не стал.
Отойдя подальше, Амбаласи остановилась и протянула плод помощнице.
– Ты знаешь, что это такое?
Сетессеи посмотрела на него, потом разломила и откусила кусочек. Сплюнув, она зажестикулировала: такой же, как тот, который ты давала мне для исследования.
– Да. И что ты обнаружила?
– Глюкозу, сахарозу...
– Конечно же, - перебила ее Амбаласи.
– Что еще может обнаружиться в плодах. Но ведь ты нашла и кое-что неожиданное?
– Простой энзим, очень близкий к коллагеназе.
– Хорошо. И какие же выводы следуют отсюда?
– Никаких. Я просто сделала анализ.
– Спишь при ясном солнце, мозг усох до размеров орешка! Неужели кроме меня никто в мире не умеет думать? А если я скажу тебе, что под деревом заметила яму с мясом - свежая туша аллигатора, - что ты на это скажешь?
Сетессеи охнула и остановилась.
– Но, великая Амбаласи, это же просто невероятное открытие. Энзим размягчает соединительные ткани мяса, грубая плоть становится съедобной. Так же, как у нас в чанах с энзимами. Неужели мы видим...
– Именно. Первый шаг от грубых манипуляций с предметами, начало контроля над химическими и биологическими процессами. Первый шаг на пути, который приведет их к вершинам знания иилане'. Теперь ты должна понять, почему я приказала, чтобы сорогетсо не пускали в город, чтобы они пребывали в своем естественном состоянии.
– Понимание достигнуто -
Твои исследования невероятно расширяют-знания.
– Конечно. По крайней мере ты представляешь значимость моих великих трудов.
– С этими словами Амбаласи, удобно усевшись на хвост, с кряхтением выпрямилась.
– Старость тела и вечная сырость портят все удовольствие от интеллектуальной жизни.
Сердито нахмурившись, она поманила к себе Сетессеи. И, бормоча под нос, принялась рыться в сумке, которую та подала. Понимая, что ищет старая ученая, Сетессеи пришла ей на помощь и достала небольшую корзиночку.
– Болеутолитель, - сказала она.
Амбаласи раздраженно выхватила корзиночку из рук помощницы - неужели потребности ее тела столь очевидны всем?
– и достала из нее за хвост крошечную змейку. Потом взяла извивающееся существо за голову и его острым единственным зубом проткнула кожу над веной. Модифицированный токсин немедленно принес облегчение. Вновь усевшись на хвост, она вздохнула.
– Амбаласи не ела целый день, - произнесла Сетессеи. отправив змейку обратно в корзинку, и запустила руку в контейнер.
– Вот консервированный угорь, такой же прохладный, как в чане.
Глядевшая куда-то вдаль Амбаласи опустила один глаз и посмотрела на кусок консервированного мяса.
Действительно, сегодня она еще не ела.
Она медленно прожевала один кусок и потянулась за вторым.
– Как растет город?
– невнятно пробормотала она с набитым ртом.
Но верная Сетессеи прекрасно понимала старую ученую.
– Необходимо удобрение для внутренних рощ водяных плодов. Все остальное растет прекрасно.
– Ну, а жительницы города тоже прекрасно растут?
Сетессеи шевельнулась, давая понять, что уловила двусмысленность, и, закрыв контейнер, выпрямилась.
– Служить Амбаласи - удовольствие-рост познаний. Видеть, как подрастает город, работать с новым видом иилане' - радость, превосходящая все труды.
Но жить среди Дочерей Жизни - труд, не приносящий никакого удовольствия.
– Точное наблюдение. Еще угря. Значит, тебя не привлекают все эти умствования и ты не испытываешь желания стать одной из Дочерей?
– Служа тебе, я радуюсь и становлюсь сильнее; я не хочу ничего, кроме этого.
– Ну, а если эйстаа прикажет тебе умереть - ты умрешь?
– Какая эйстаа? Мы жили в стольких городах.
Служба тебе и есть мой город, значит ты - моя эйстаа.
– Если так - живи, я никому не желаю смерти.
Но вот эти Дочери... Иногда так и хочется... Впрочем, развиваю предыдущее утверждение. Роща нуждается в удобрении, - последовал знак неполноты действия, - а Дочери?
– Амбаласи знает все, видит сквозь камень. Дважды просили помощи, дважды отказывались.