Возвращение в Прованс
Шрифт:
– Из самой Австралии? – переспросил водитель. – Ну надо же! Там у вас и кенгуру водятся, и змеи всякие, и пауки размером с кулак?
Дженни хихикнула и сказала:
– Еще у нас есть коалы и много другой живности.
– А как называется такой смешной зверек, на ондатру похожий, но с утиным клювом?
– Утконос! – радостно воскликнула Дженни. – Вас как зовут?
– Рэй, – представился водитель. – Приятно познакомиться, Дженни из Австралии.
– А папу зовут Люк. Это французское имя, и сам он тоже из Франции, был бойцом Сопротивления, воевал с нацистами. Мама у меня была английская разведчица, но она недавно умерла, утонула в тягуне. И брат утонул
Люк вздрогнул от неожиданности, но не удивился откровенности дочери. Рэй сочувственно посмотрел на него в зеркало заднего вида.
– Примите мои соболезнования, мисс Дженни, – церемонно отозвался водитель.
– Мы отправились в путешествие, чтобы примириться с нашей утратой, – продолжила Дженни.
Люк смущенно отвел глаза и уставился в окно.
– Знаете что, – внезапно предложил водитель, – Лондон пока еще не проснулся, но тумана нет, только птицы чирикают да метельщики улицы убирают…
– И таксисты пассажиров развозят, – добавила Дженни.
Рэй ухмыльнулся.
– В гостиницу вас в такую рань не заселят… Давайте я пока вам город покажу? – Он поглядел в зеркальце на пассажиров. Люк кивнул. – За мой счет, мисс Дженни. Прокатимся к Биг-Бену, к зданию парламента, к Тауэру.
– Ой, как здорово! – завизжала Дженни. – Пап, давай, а?
– Конечно, – улыбнулся Люк. – Только мы заплатим, ладно?
– И думать не смейте, – возразил водитель. – У меня у самого три сына, хотели дочку, да не сложилось… А у вас вон какая красавица и умница растет, аж завидно!
Дженни, не привыкшая быть в центре внимания, смущенно взглянула на отца. Люди всегда тянулись к Гарри, она привыкла находиться в тени старшего брата, уходила в себя и замыкалась, но теперь стала вести себя с большей уверенностью и дружелюбием.
В предрассветных сумерках Вестминстер выглядел городом-призраком. Знаменитые часы на башне пробили семь. Такси медленно проехало по набережной.
– Немцы Биг-Бен бомбами хотели забросать, однако часы не подвели лондонцев, всю войну ни на минуту не запоздали, – гордо пояснил водитель.
Дженни кивнула, хотя и не могла представить себе все ужасы бомбардировки Лондона.
– Ага, мама говорила, что у нее лучшая подруга погибла при бомбежке, где-то рядом с вокзалом Виктория, – сказала девочка, уткнувшись носом в холодное стекло, которое сразу же запотело от ее теплого дыхания.
Люк поразился цепкой памяти дочери.
– Да, мы все теряли близких, – печально произнес Рэй.
Дженни восторженно переговаривалась со своим новым знакомым, а Люк откинулся на спинку удобного кожаного сиденья, вспоминая весну 1951 года, когда они с Лизеттой отправились в Лондон на Фестиваль Британии. Они стояли на том же мосту, разглядывали Биг-Бен и целовались, исполненные радости и надежды.
А потом Люк получил письмо из Международной службы розыска, в котором говорилось, что его сестры погибли в Аушвице. Через десять лет круг замкнулся. Если информация Макса Фогеля верна, то эти сведения помогут Люку выполнить обещанное. Он машинально коснулся шелкового мешочка, висящего под рубашкой: на этот раз в мешочке были не семена лаванды, а кое-что другое.
Неделя в Лондоне пролетела незаметно. Люк с дочерью гуляли по городу, сверяясь с картой, пока Дженни не начала жаловаться на усталость и натертые мозоли. По ночам на улицах загорались сумрачно-желтые натриевые фонари, но девочку больше всего привлекала Пикадилли, залитая ярким неоновым светом рекламы. Дженни с огромным интересом впитывала новые впечатления, будь то Риджент-стрит, украшенная рождественскими
Карнаби-стрит стала для Дженни любимым местом прогулок. Однажды Люк ошарашенно загляделся на девушку в ярко-лиловых колготках и желто-черной юбке с геометрическим орнаментом, но, перехватив укоризненный взгляд дочки, расхохотался в голос.
– Миссис Муррей говорит, что порядочные женщины не носят юбки выше колен, – рассудительно заметила Дженни, с интересом посмотрев вслед незнакомке. – Мама наверняка осудила бы.
Как-то незаметно отец с дочерью открыли в себе способность беседовать о погибших, хотя долгое время после несчастного случая не могли даже произносить имена Лизетты и Гарри.
– Просто невероятно, какое здесь буйство цветов, – заметил Люк. – Все в Лондоне словно с ума посходили. После войны носили серый или черный, а по весне мама предпочитала бледно-голубой, он ей шел. А сейчас… до лета далеко…
Мимо прошла длинноногая девушка в ярком свитерке, облегавшем высокую грудь, и Люк со вздохом проводил ее взглядом.
Дженни мурлыкала себе под нос популярные мелодии, услышанные по радио, и пыталась рассказать недоумевающему отцу о знаменитых рок-группах.
– Пап, ну это же «Кинкс», – говорила она, блестя глазами.
Люк отчаялся разобраться в новомодных веяниях, охвативших Лондон. Город избавился от консервативного облика и с безудержной энергией устремился в будущее. О наступлении новой эпохи говорило все: мода, искусство и музыка. Стали нормой галлюциногенные наркотики и яркие, психоделические цвета. Лондон искрился оптимизмом и надеждой. Повсюду говорили о полетах в космос и на Луну.
Однажды Дженни и Люк гуляли по Найтсбриджу, где дочь уговорила его зайти в бутик «Базар». Девочка вела себя совсем по-взрослому, прекрасно разбиралась в направлениях моды и каждый вечер внимательно изучала толстую стопку популярных журналов для женщин, но больше всего ей хотелось обзавестись двумя вещами: мини-юбкой от Мэри Куант – черной, в белых горошинах и поясом в полоску, – и духами от Шанель, о которых восторженно отзывалась Лизетта. К сожалению, аромат «Шанель № 5» напоминал Люку о полковнике Килиане. «Ни за что на свете не позволю Дженни пользоваться этими духами…» – решил Люк, прекрасно сознавая, что это низко с его стороны. Впрочем, оправданием служило еще и то, что для создания этих духов лаванда не использовалась. Однако же сам аромат – стойкий, величественный, чувственный – прельщал своей красотой. Люк подумал, что если они когда-нибудь и займутся изготовлением парфюмерной продукции, то назовут духи «Боне».
– Тебе еще рано духи носить, – ответил он дочери. – А о юбке поговорим.
Они сходили в театр на мюзикл «Оливер!», и теперь Дженни постоянно распевала понравившиеся ей задорные мелодии. Погода испортилась, наступили туманные дни и морозные ночи. Дженни умолила отца сводить ее на ночной показ фильма «Завтрак у Тиффани», с Одри Хепберн и Джорджем Пеппардом в главных ролях, хотя Люк считал, что лучше бы ей посмотреть диснеевский мультфильм «101 далматинец». Дочь не сводила глаз с героини Одри Хепберн, пристально разглядывала ее наряд, нитку жемчуга на шее, громадные солнечные очки, присматривалась к эксцентричным манерам. Судя по всему, у Дженни появился новый образец для подражания – Холли Голайтли.