Возвращение в Сокольники
Шрифт:
– Должен ли я твой ответ понимать так, что ты продолжаешь делать то, что тебе категорически запретил Меркулов? – строго спросил Грязнов.
– А должен ли я твой вопрос понимать так, что у меня появился не только зануда-шеф, но и стукач-приятель?
– Побойся Бога! Вы же вроде договорились?
– Вроде. Но не больше. А ты не лезь, куда тебя не зовут. У тебя что, своих проблем мало?
– Своих-то хватает… – Грязнов отчего-то закряхтел, будто старик. – Слушай, Санька, мне ведь известно, куда ты в последнее время зачастил. Если хочешь послушать мой совет,
– Славка, – недовольно сказал Турецкий, – не лез бы ты, ей-богу, не в свое дело. И вообще, ты что, шпиона ко мне приставил? Известно ему, видите ли! Ни хрена тебе, друг дорогой, вообще не известно! И твое счастье… Ладно, я уже вижу, как ты рожу кривишь. Недоволен он! А от меня, между прочим, жена ушла! Хоть какая-то компенсация мне положена?
– А я про что? – сразу нашелся Грязнов. – Я именно про компенсацию… Хотя против Ирины, честное слово, никогда ничего за душой не имел. И не имею. Но, Саня, не тебе говорить, что чужая душа – всегда потемки. Как это в кино у Чехова, а?
– При чем здесь кино?
– Ну этот… медведь который. Как он? Посмотришь, говорит, кисея, эфир, полубогиня, а заглянешь в душу – обыкновеннейший крокодил! А? И ведь точно! Поэтому ты не раскисай. Я ж тебя как облупленного знаю. Ты всегда брал на свои плечи лишнее! Зачем? Да принцип у тебя такой! Может, он и неплохой, этот принцип, но это когда ты сам молод и у тебя еще все спереди, как говаривал Семен Семеныч. Не забыл старика Моисеева? То-то! А он что утверждал? Что в жизни надо довольствоваться необходимым! Так на фига лишнее?
– Ну, положим, другой не менее умный еврей сказал, что он в жизни вполне может обойтись без необходимого. А вот без лишнего – ну никак.
– Это кто ж такой?
– Поэт Светлов. Но если тебе, Славка, так близок принцип Семена Семеныча, извини, на хрена тебе какой-то супер-пупер-автомобиль? Есть же служебный джип. Есть «форд» с мигалками. Своя «девятка» который год в ракушке стоит! Объясни, зачем еще? Не понимаю.
– А ты и не поймешь. Вот когда увидишь, да, может, за руль сядешь, если я еще разрешу, вот тогда ты все, Саня, сообразишь! А также поймешь, что если бы ты не был таким прямолинейным простаком, то и сам катался бы на такой же.
– Грязнов, таможня мзды не берет, ей за державу обидно!
– Слышали. Отсталый ты человек, друг мой старый… А кстати, вот ты у Кости обронил нечто насчет совести и прочего. Ты, скажи, это что – всерьез?
– Если бы я тебя тоже не знал долгие годы, сейчас бы послал подальше и попросил больше мне не звонить.
– Ах, какие мы гордые! Какие недоступные! Ладно, не бери в голову. Я тебя понимаю, может, лучше других. Но все равно предостеречь обязан. И вообще, мне кажется, ты в последнее
– Всему свое время, Слава.
– Ну смотри, тебе виднее. Вообще-то со своими всегда легче, дружище. Так не забудь, черкни себе на ладошке: в пятницу от трех до пяти народ съезжается. Еще будет большой бильярд!
– Что, и это купил? – Турецкий знал, что Грязнов давно уже мечтает купить бильярдный стол – настоящий. Даже сказал, что отдельную комнату на своей Енисейской под него выделит. Купил-таки, значит.
– А то! – воскликнул Грязнов.
– Ну все теперь, – вздохнул Турецкий. – Работа побоку. Главное, грамотно шары катать. Во всех смыслах.
– А вот тебе фиг! Все равно не обидишь. Привет!
Едва опустил трубку, затрезвонил внутренний аппарат.
– Александр Борисович? Это вас беспокоит Света, я временно замещаю Клавдию Сергеевну. Вы на месте?
– Послушайте, Света, – слегка закипая, начал Турецкий, – вы куда звоните?
– В кабинет старшего следователя Александра Борисовича…
– А если вы звоните и я снимаю трубку, то где я должен еще находиться? Вы иногда думаете, о чем говорите?
– Думаю… иногда… – совсем растерялась девица.
– То-то и оно, что иногда. Так что от меня хочет Константин Дмитриевич?
– Он просил передать… сказать… что если вы будете у себя, то чтоб зашли.
– Ну что ж, видите, Света, вот вы и сформулировали! Хорошо, я сейчас зайду.
«Твою мать… – усмехнулся вдруг. – Это ж надо, какой народ пошел!»
Когда он вошел в приемную, девица от избытка почтения, видно, даже привстала и проводила его взглядом в дверь Меркулова.
– А, ты здесь еще? – отрываясь от компьютера, устроенного на приставном столике, спокойно произнес Меркулов. – А я думал, уже третий сон смотришь…
Турецкий взглянул на экран монитора и увидел английский текст.
– А, Саня? – кивнул на экран и Меркулов. – Как тебе техника?
– Как все на свете, – равнодушно пожал плечами Турецкий. Без очков прочитать мелкий текст он не мог, значит, это было для него лишнее. – Чем занят?
– Ты только не смейся, – смущенно сказал Меркулов, – вот, на старости лет повторяю то, что когда-то небрежно изучал в университете. Вспоминаю послелоги!
– Скажите на милость! А зачем?
– Да вот, понимаешь… – Что-то Меркулову было неловко. – Это, собственно, не моя идея. Леля просила… Она ж у меня, по сути, ни разу толком не бывала за границей. Хотим теперь…
– В Англию, что ль?
– Не-ет! Бери выше!
– А-а-а-… – понимающе протянул Турецкий. – В Штаты намылились!
– Что у тебя плоская какая-то фантазия, Саша? Сигаретка есть?
– Есть, но тебе не дам. Да ты и курить мои не станешь.
– Дай, не будь гадом, – поморщился Меркулов. – И огонька, если не жалко. – Он затянулся, задумчиво выпустил в потолок струйку дыма и продолжил: – В Бразилию собираемся. Там скоро начнутся карнавалы. Видал по телику? Чудо из чудес. Хоть на старости лет взглянуть!…