Возвращение в Тооредаан (новый вариант)
Шрифт:
— Да не было там ничего такого!
— А я говорю — был!
— Уж я-то там все оглядел. Кабы был там наш след, уж я бы-то его точно не пропустил!
…Мы уже вечером собрались на постоялом дворе, и, как водится, отчитались командиру о выполнении заданий. Я-то, грешным делом, думал сегодня отличиться. Да тут дурень Рааст влез, и вывалил свою новость, меня, вроде как, во вторую шеренгу оттерев. Оно конечно — след от обувки, лошадкин след на раз кроет. Вот и не выдержал я, сдуру в спор этот влез… Ругался я с дурачиной Раастом, а сам чувствовал — нет, не врет. Опять этому верзиле зверообразному повезло. И главное — где? На том самом месте, где я был на несколько часов раньше него, но так ничего и не
— Так ты же там когда был! — Горячась, едва ли не начал, тем временем, кричать Рааст. — Утром еще. А я же говорю — ткнулся носом, а тут он, свеженький совсем... Когда в ворота входил, не видел следов. А когда меня оттудова выперли, нашел. Точно говорю, там чужак этот и сидит, у дядюшки Мстоя.
— А чего же тогда, я следы его лошадки на восточной стороне видал?
— Ну так... Мало ли. Коли, как ты говоришь, хилая та лошаденка была, так может ее обменяли. Или чужак зачем-то на восточную сторону ездил. Или, к примеру…
— Стоп. — Прервал наш спор десятник оу Наугхо. — От вашей ругани никакого толку. Вы оба — молодцы, и все сделали правильно. Коли два следа найдены, — оба придется отработать. Утром, ты Рааст, отведешь Хееку на ту улицу, и след ему покажешь. Может он чего найдет, чего ты не разглядел. Потом, мы с тобой, Хееку, вместе пройдемся по караван–сараю дядюшки Мстоя, якобы собирая дополнительные сведения для квартирьерской службы. А Рааст пойдет в тот караван–сарай, где ты лошадиные следы видел, и попробует выяснить что-нибудь про саму лошадку, и про ее хозяина. Хееку там уже успел примелькаться, а ты человек новый — подозрения не вызовешь.
В обед собираемся на центральной площади, я выслушиваю ваши доклады, и решу что будем делать дальше. А теперь — спать, завтра встаем до рассвета, будет много работы.
Да, и впрямь — хлопотный денек выпал. По улице той, я пробежался. Да про какие следы тут говорить, коли везде сплошной камень? А где не камень, там за день по сто раз пройдут, и все на свете затопчут. Только в одном месте, возле ворот, у лужи, где Рааст и говорил, смог я разглядеть остатки нашего следа. Специально кошелек пришлось рассыпать, а потом ползая, собирать монетки, чтобы хорошенько разглядеть тот отпечаток. Отпечаток-то оказался правильным, а вот одну монетку, я так и не нашел, — видать сторожа уперли, хотя я вроде за ними и приглядывал.
Настроение и так никакое, а тут еще оу Наугхо наш заявляется. Увидел меня ползающего на коленях, поставил по стойке смирно, и давай словами всяческими ругательными поносить. Дескать — позорю честь мундира, и все такое. — …Оно понятно, любой бы офицер на его месте, так же сделал бы. Вот и ему, хотя наверняка понимал, зачем я на коленках, да в грязи ползаю, а пришлось меня отчитать, да еще прямо перед ухмыляющимися в бороды сторожами… А все равно ведь обидно!
Ну да потом, удача нам вроде как лицом повернулась. — Начали мы заведение обходить, да всюду нос сувать, дескать — смотрим, как да что. И вот, в обеденном зале, меня будто торкнуло. Я даже, слегка позабывшись, командира своего локотком в бок ткнул, и глазами ему показал. Мужик. Роста как и в описании — высокого, но не очень. Волосом бел, крепыш, двигается вполне себе по–воински… Вот правда одежда и оружие. — У того, как мне сказали, обычные для караванщиков куртка да портки. А этот — в дорожном, но дорогом камзоле, шпага на бедре. Короткая правда, как купцы носят, но шпага. Кинжал на поясе, явно не местной работы. Но самое главное — обувка его! — Я такой еще никогда не видывал! Ботинки не ботинки, сапоги не сапоги. Будто, хе–хе, взобрался сапог на ботинка, и ублюдка ему сделал, вроде нашего Рааста — дурилы. Правда, как и наш Рааст, ублюдок славный уродился… Я это хорошо разглядел, потому как Игиир наш — хитрый лис, мою же ухватку перенять решил, да на свой манер. Когда проходили мы возле того мужика, он вроде как невзначай с его стола стоящую с края миску, уже пустую, свалил. Да так ловко это у него вышло, что я подбирать бросился, даже и не подумав — привычка солдатская, не самому же офицеру нагибаться. Ну и только согнувшись, догадался ботинки те повнимательнее
…А командир наш, тем временем, разливался перед мужиком этим, в извинениях. Ну, таких, какими оу перед друг дружкой извиняются. Со стороны — так будто подерутся сейчас, ибо у них в обычае, «извини» говорить принято, задрав нос да грудь выпятив.
Но ничего, тот вроде извинения принял, тем более что я ему евоную миску обратно на стол положил. Ан, вот тут-то, он и прокололся еще раз. — По–нашенски, мужик говорил, с трудом подбирая слова! — Как и тот, чужак. — Споймали мы, стало быть, голубчика! Не помогло и то, что одежу он сменить успел.
Ну да, суть да дело, а время уже к обеду, да и торчать далее в караван–сарае, уже было неловко. Так что пошли мы на главную площадь, а там нас уже Рааст поджидает.
— Ушла… — говорит, — Сегодня та лошадка, с караваном. — Ежели прям щас выехать, то может к вечеру и нагоним. А то ведь — уйдут в пустоши, и хрен потом, их там отыщешь.
…Опять след раздвоился. Ну да слава богам, не мне выбирать, по которому идти. На то у меня командир есть.
Ребята, кажется, со мной согласились. — В том смысле, что лох я наипервейший. Впрочем — глумиться не стали, а даже вроде как посочувствовали, что дескать — «Вечно купчины, нас, вояк, объегоривают». Но… — и помощь тоже никто не предложил. Хотя бы сходить, помочь безъязыкому поторговаться. Нет, это вовсе не потому что они сволочи такие, друг другу не помогают, а просто я для них еще был недостаточно свой.
Это сложно объяснить… — понятия «боевое братство», «взаимовыручка», «воинский долг», в устах всяких там бардов — трубадуров, звучат фальшиво и пафосно. Но для тех кто живет с оружием в руках, и от него же кормится, все эти понятия воспринимаются вроде как приземленнее и проще, но в то же время и куда серьезнее. Для них это не красивые картинки и звонкие фразы, но законы выживания, нарушать которые весьма чревато. Сегодня ты не придешь на помощь однополчанину, а завтра он не прикроет твою спину. Не пойдешь под пули спасать товарищей, и весь твой отряд–армия будут разбиты, из-за отсутствия слаженности и взаимовыручки. Но тут есть и другая сторона — попасть в это «боевое братство», не так-то просто. Тут одинаковой формы, единой присяги, и даже соседних коек в казарме недостаточно. Кандидат должен пройти серию проверок на вшивость, доказав свою надежность как перед лицом врага и тяжелых нагрузок, так и перед ликом начальственным, прежде чем товарищи начнут ему по–настоящему доверять.
А я, в общем-то, был среди этих ребят человек случайный. Попутный студент. Вчера пришел — завтра уйду, так что относились ко мне вполне благожелательно, но своим не считали.
Нет, при других обстоятельствах, они бы и «чужаку» скорее всего охотно бы помогли — нам, психологи на курсах, говорили, что один из действенных способов завоевать расположение человека — попросить его оказать тебе какую-нибудь несложную услугу. Он при этом ощущает себя очень важным, и подсознательно благодарен тому, кто дал ему возможность это почувствовать. Но… — заход в город, для моих новых приятелей, был чем-то вроде долгожданного праздника. Есть возможность напиться, развлечься со шлюхами, а главное — скинуть с себя бремя вечной напряженности и ожидания опасности. Тут уж, не до возни с беспомощным студентом.
В общем — пришлось выкручиваться самому. Тратить деньги из трофейного кошелька, мне принципиально не хотелось, — в нашем попаданском деле, я считаю, заначка на черный день, это святое. Неизвестно как жизнь сложится, когда настанет пора удирать, давать взятку, а то и жизнь свою выкупать, так что горсточка монеток, припрятанная за пазухой, никогда лишней не будет. Но раз нельзя тратить неприкосновенный запас, значит, придется расставаться с чем-то другим. После долгих раздумий, решил загнать свой китайский ножик, и берцы.