Возвращение в юность
Шрифт:
Полковник в отставке добавил кофе в кофеварку и включил ее. Затем тщательно взбил в чашке яйца и приготовился вылить их на сковородку с подогретым маслом, но тут зазвонил телефон.
— Макдермотт слушает, — бодрым голосом ответил он.
— Вам звонят из клиники доктора Болдуина. Могу я поговорить с миссис Макдермотт?
— Миссис Макдермотт не может сейчас подойти к телефону, но я передам ей ваше сообщение. — У Джина сразу возникло непонятное чувство тревоги, голос его зазвучал резко и неуверенно.
— Передайте, пожалуйста, миссис Макдермотт, что
— Это один из регулярных осмотров? — спросил полковник, облизывая пересохшие губы.
— Боже мой, нет, конечно! Регулярные осмотры назначаются за месяц. А это консультация врача в связи с опухолью в груди. Доктор понимает, как, должно быть, вы оба волнуетесь, поэтому я постаралась назначить прием как можно раньше. Мы ждем ее завтра в час дня.
— Да, да. Я ей передам. Я ее сам привезу.
Джин Макдермотт слышал, как продолжает кипеть кофе, и смотрел на чашку со взбитыми яйцами. Внезапно он почувствовал себя больным. Больным и разбитым. Кели — единственное прекрасное существо в его жизни, а они собираются искалечить ее. Нет, он не позволит этого. Никогда. Джину было хорошо известно все, что касалось опухоли в груди и докторов. Разве его мать не перенесла мастопатию и не умерла мучительной смертью?
Он не позволит им дотронуться до Кели, мучить ее, разрезать ее тело. Он видел, на что похожа женщина после удаления груди. Он не позволит им использовать его красивую жену, портить ее совершенную красоту. Нельзя портить совершенство. Он не позволит им коснуться ее. Эти чертовы врачи, что они знают? Добьются звания доктора медицины, а потом считают себя богами. И этот Болдуин такой же, ничуть не лучше остальных.
— Черта с два вы дотронетесь ножом до моей Кели! — хрипло выкрикнул он.
Завернутая в полотенце, на кухню вошла Кели. Выражение ненависти на лице муже поразило ее. Ее миндалевидные глаза с испугом смотрели вокруг, ища объяснение его гневу.
— Что случилось, Джин? Ты не обжегся? Что тебя так рассердило?
При виде худенькой фигурки жены его гнев моментально испарился.
— Милая, почему ты не сказала мне о приеме у доктора Болдуина?
У Кели от волнения перехватило дыхание, она с мольбой протянула к нему руку, другой придерживая на теле полотенце.
— Я тебе не сказала, потому что мне еще не назначили время. Они обещали позвонить и сообщить, когда смогут принять меня. Мне не хотелось расстраивать тебя заранее, Джин.
— Милая, милая моя, — произнес он хрипло. — Для чего тогда я здесь? Я всегда буду заботиться о тебе. Пока я жив, тебе не о чем беспокоиться. Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с тобой. Я тебя люблю. Разве ты этого не знаешь? — Он нежно сжал ладонями ее лицо и заглянул в бархатную глубину глаз. — Ты должна была сказать мне об этом, — нежно упрекнул он. — Не волнуйся. Завтра я сам отвезу тебя в клинику и поговорю с доктором Болдуином. Никто не посмеет дотронуться до тебя. Даю тебе слово.
— Но, Джин, я же не ребенок! Я взрослая женщина. Я знаю, что операция необходима. С тех пор, как я обнаружила у себя опухоль, я прочитала кое-что об этом. Иногда они
— Я сам буду решать, что тебе необходимо делать, — четко произнес он, как будто разговаривал с умственно отсталым ребенком. — Ты моя жена, я поклялся заботиться о тебе и буду это делать. А сейчас иди оденься. Я приготовлю яйца по своему рецепту. Выбрось все эти мысли из головы и давай больше не говорить об этом. Иди и оденься, — поторопил он.
Когда Кели повернулась, чтобы уйти из кухни, в ее бархатных глазах блестели слезы. Какая от нее польза? Что бы она ни говорила, что бы ни делала, Джин все равно поступит по-своему. Если он сказал, что ей не будут делать операцию, значит, не будут. Ей придется и дальше терпеть боль и не обращать на нее внимание. Фаталистка по натуре, она всегда верила в судьбу и считала, что весь ход ее жизни предопределен заранее. Она чувствовала, что ее опухоль — раковая, знала, что в конце концов ей удалят грудь и она умрет. Она научилась жить, перенося многие невзгоды. Перенесет и это. Джин позаботится о ней. Джин всегда заботится о ней.
Одеваясь, она подумала о Джулии и Марше, о том, что бы они делали в подобной ситуации. Эти западные женщины стали бы вести себя совсем по-другому. Джулии, конечно, легче, она замужем за доктором Болдуином. Марша прикусила бы нижнюю губу и мужественно держалась до конца. Затем она подумала об Ирэн. У Ирэн своя философия, у нее всегда готов ответ на любые вопросы. А кроме того, ни одна опухоль не посмела бы появиться на теле Ирэн. Кели слегка улыбнулась. Если бы что-то и случилось, об этом стало бы известно ее папе Хейдену и тот дал бы дочери мудрый совет.
Надев бюстгальтер, Кели поморщилась от боли под левой рукой. Она попробовала поправить бюстгальтер, чтобы он не давил на опухоль. Может, не надевать его сегодня? Можно выбрать темную непросвечивающуюся блузку. Она быстро расстегнула бюстгальтер и облегченно вздохнула. Потом подняла руки вверх, затем опустила и пожала плечами. Да, так гораздо лучше.
Ее взгляд упал на стопку аккуратно отпечатанных страниц, лежащих на туалетном столике. Проповедь Дэмиона для следующего воскресенья. Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы, преодолевая боль в груди, напечатать эти страницы. Наверное, она больше не сможет печатать для него. По крайней мере, пока не предпримет что-то, чтобы стало не так больно. Но как сказать ему об этом? Она нахмурилась. Ей нравилось думать, что Дэмион зависит от нее. Если кто-то зависит от нее, значит, ее можно считать взрослым человеком. Кели было ужасно неприятно, что она постоянно вызывает у окружающих потребность защищать ее.
Полковник Макдермотт налил кофе в чашку. Звонок из клиники доктора Болдуина вывел его из себя, внутри поселился страх. Он слышал, как Кели двигалась в зале, как она одевалась, слышал легкий запах ее духов. Его прекрасная Кели…
Джин провел широкой ладонью по короткому ежику волос. Хотя волосы его были почти совсем седые, благодаря отличным физическим данным он выглядел гораздо моложе своих пятидесяти восьми лет. Из них тридцать были отданы службе в рядах ВВС, где он поднялся до звания полковника. Иногда приходилось нелегко, но такая мужская жизнь его вполне устраивала.