Возвращение воина
Шрифт:
Неожиданно рука ушла в трещину. Я остановилась, встала на колени, чтобы получше рассмотреть новое препятствие, возникшее на пути.
Трещина оказалась довольно широкой — ладони в три. Некоторое время я двигалась вдоль нее и вскоре убедилась, что это скорее всего след одного из санных полозьев.
Постаравшись запомнить, где расположен след, я не спеша двинулась вперед и немного наискосок, в том направлении, куда аборигены уволокли корабль. Приблизительно в трех метрах от первой колеи я наткнулась на точно такую же вторую. Вернувшись к концу веревки, я просигналила, и остальные приблизились ко мне.
Как только мы собрались все вместе, до меня донеслась волна, вызванная изменением давления; впечатление было такое, как будто бы меня вдавили
Нам пришлось быстро и тихо отойти в сторону на лед, когда туман вновь неожиданно поредел и прямо на нас надвинулась неясная тень.
Когда второй корабль проходил мимо, двигаясь по льду на больших деревянных лыжах, я приподняла голову. Корабль казался бесплотным, нереальным. Густые клубы тумана то и дело скрывали его очертания. На мачтах светились огни святого Эльма [хорошо известная морякам форма разряда]. Силуэт корабля напоминал след, который оставляет в ясную звездную ночь мелькнувший в небе болид, — глаз едва успевает уследить за тем, как этот небесный странник одним росчерком пера рисует быстро тающий эскиз… а через пару секунд уже кажется, что все привиделось… Вокруг корпуса мерцали и потухали льдинки, поэтому корабль казался еще более нереальным.
У штурвала я увидела тень большого человека, услышала исходившие от него отрывистые команды, заметила других людей, которые суетливо бросились исполнять приказ. Никто и не думал смотреть на нас, к тому же я сомневаюсь, что нас можно было бы разглядеть из-за тумана. Через мгновение густой туман снова надвинулся на борт корабля-призрака, из поля зрения исчезло все, кроме рулевого.
Неизвестно откуда взявшийся тонкий луч света внезапно выхватил его лицо из сумрака, и оно стало видно с ошеломляющей контрастностью. Лицо было продолговатым и бледным, как первый лед на реке поздней осенью, а под глазами красовались концентрические круги черного, голубого и белого цветов. Четкие полоски голубого цвета подчеркивали высокие скулы, подбородок оттеняли черные мазки. Губы были неестественно синего цвета, а над ними были изображены клыки.
Я непроизвольно напряглась, когда рулевой посмотрел в мою сторону, и постаралась как можно быстрее отвести взгляд, чтобы случайно не привлечь внимания. Но он смотрел мимо, не заметив меня; а в следующее мгновение корабль исчез…
Ящерица находился ближе всех ко мне, поэтому я дернула его за рукав, давая понять, что он должен передать остальным сигнал об отступлении и перегруппировке. Через несколько секунд Ящерица в ответ дернул мой рукав. Все были готовы.
Мы начали медленно отходить, но внезапно раздался тревожный набат колокола, доносившийся именно оттуда, куда мы держали путь. Звон накатывался неровными волнами сквозь морозный влажный воздух. Мы снова остановились, замерев на льду, и я пребывала в нерешительности, не зная, какое направление выбрать.
Бой колокола стал равномерным, приблизительно один удар на два вздоха. Затем я услышала другие звуки. На этот раз я сумела различить голоса, лай собак. Было похоже, что на нас надвигается толпа людей и множество животных. Как можно быстрее я сформулировала заклинание смятения, чтобы сгустить туман, потом подала Ящерице сигнал рассеяться.
Сразу после того как Ящерица исчез в сгустившейся мгле, вокруг нас замелькали огни, похожие на чудовищных огненных мух.
Две тени быстро приближались ко мне. Я повернулась на бок, чтобы вытянуться в направлении их движения или подставить меньшую поверхность тела.
Тени превратились в двух мужчин в меховой одежде с капюшонами, довольно быстро скользивших по льду. Они были всего в двух-трех шагах от меня, поэтому я невольно напряглась, а пальцы сжали рукоятку ножа. Я была готова всадить нож в одного из дикарей, если он случайно наткнется на меня в тумане.
Я увидела прямо перед собой деревянные лыжи, потом с двух сторон проскользили лыжники.
Один из них наехал на кончик подола
Лаяли собаки, свистели хлысты погонщиков, и вскоре перед моим взором появилась цепочка неопрятно одетых людей. Собаки влекли сани прямо на меня, и я с упавшим сердцем подумала, что животные обязательно учуют меня и лаем поднимут тревогу. Однако вновь резко просвистел кнут погонщика, и в этот момент я быстро откатилась, как бы разрешая собакам и саням проскочить мимо.
Большая группа людей устремилась вслед за санями. Я лежала ни жива ни мертва до тех пор, пока мимо не прокатилась на лыжах толпа дикарей в меховых одеждах. Их разговоры на не знакомом мне языке казались обычными и не предвещали опасности. Я слышала, по-видимому, обрывки сплетен, рассуждения по поводу рыночных цен, жалобы на мужей, жен, любовников и любовниц.
Мы пролежали на льду не менее двух часов. Холод прочно сковал руки и ноги и добрался до самой души, болезненно щипал едва зажившие ссадины и только что зарубцевавшиеся раны — следы нашего приключения в бухте Антеро.
За это бесконечное время мимо нас промчалось десятка два саней, запряженных собаками, прошло более сотни людей — как группами, так и поодиночке. Мимо нас пронеслось еще два корабля-ледохода. Каким-то чудом никто из этих людей не заметил нас и даже не заподозрил нашего присутствия.
Если бы туман вдруг растаял, нас обнаружили бы немедленно. Мы чувствовали себя так, как будто бы спрятались посреди огромного поля, на котором созрел уэт [Хлебный злак, дающий прекрасную белую муку; является основным пищевым злаком для зон с умеренным климатом; важен также как корм для животных; соцветия — длинноостистый колос, зерна имеют окраску от белого до темно-красного цвета], ожидающий сборщиков урожая. Пока мы ждали, надеясь, что все-таки пронесет, — появилась последняя большая группа людей — как мы боялись, наших врагов, — которые шли через озеро, прочесывая лед. Только невероятная игра случая могла так широко и умело расставить эти зубцы, чтобы ни один из них не наткнулся ни на кого из нас. Именно так и произошло на сей раз. Вражеские «грабли» проследовали дальше, не причинив нам вреда. На ледяном поле осталось всего несколько дикарей, которые в спешке прошли стороной. Затем колокол замер.
Я попыталась угадать, в каком направлении было бы безопаснее двигаться, и мы отошли как можно быстрее и тише.
Как только мы добрались до скалистого берега, поднялся ветер, который быстро превратил клубящиеся грозовые влажные пряди тумана в длинные клочки, поэтому нам пришлось бегом укрываться за ближайшим холмом, склоны которого были густо усыпаны валунами. Я взлетела к вершине холма, на ходу развернулась и упала на землю. После того как остальные перемахнули за вершину, я приподнялась на локтях и начала внимательно осматривать замерзшее озеро, с которого мы только что отступили. Окружающая местность напоминала сиену из ночного кошмара, навеянного дьяволом. Внизу довольно широко раскинулось озеро. В лед вцепились, как алчные клещи чудовища, уродливые пальцы хаоса. Почти до горизонта южный и северный берега озера выглядели так, как будто их долго и настойчиво царапали и долбили огромные когти. Все холмы, пригорки и возвышенности были изрыты, искорежены и срезаны; склоны более высоких скал и гор — опалены огнем и оплавлены. Вокруг этих ран, как гной, скопились массы грязного льда и снега. То здесь, то там я видела извилистые дороги и тропинки, пробитые в скалистом грунте. Они вели ко входам в огромные пещеры, которые были укреплены каменными блоками, вытесанными вручную. Ни на дорогах, ни у входов в пещеры не было заметно следов деятельности, однако мне показалось, что я смогла различить и узнать оборудование и принадлежности, разбросанные вокруг. Я обратила внимание на скопление больших каменных строений с широкими трубами, покрытыми слоем сажи и копоти. Из некоторых труб то и дело мелькали языки пламени, но дыма почти не было.