Возвращение воина
Шрифт:
Мне не доставило особого труда влиться в Новую Писидию. В воздухе чувствовалась деловая лихорадка, и казалось, что каждый встречный спешил по точному адресу и с весьма определенной целью. Нарядные жилые дома и магазины радовали глаз. Горожане выглядели более солидно. Повсюду — обилие клиентов. Представители нового среднего класса, ремесленники, мастеровые, владельцы лавочек строили себе довольно красивые дома — они тянулись вдоль холмистых склонов, которыми раньше никто не интересовался. Писидия не только разбогатела, но и окончательно сложилась как город.
Я обнаружила таверну
В таверне стоял гомон, посетители делились последними сплетнями и слухами о торговых делах. Я с усилием протиснулась на свободное место около одного из длинных, грубо обработанных дубовых столов. Симпатичная служанка, раскрасневшаяся от непрерывного снования от стола к столу, принесла мне в конце концов кувшин хорошего вина и вкусный мясной пирог. Прошло много лет с той поры, когда мне в последний раз выпадала такая удача, поэтому я смаковала каждый глоток и каждую крошку.
Говоря по правде, я слегка растерялась от шума. Доносящиеся с улицы отзвуки напряженного движения, лай собак, ржание лошадей, мычание коров, скрип и скрежет телег и повозок — все это в сочетании с громкими голосами завсегдатаев таверны заставило меня почувствовать себя как-то необычно одинокой. Но, вслушиваясь в разговоры, я постепенно восстанавливала душевное равновесие.
— Что говорят о торговле шкурами? — спросила я соседа справа, краснолицего молодого человека с густыми, топорщащимися усами и дружелюбной улыбкой.
— Не очень выгодно, если у вас недостаточно средств для инвестиций, друг мой, — ответил краснолицый. — Цена за тюк выше, чем когда-либо. Но существует возможность получить большую прибыль, если накладные расходы низки, а рынки сбыта весьма отдалены.
Молодая женщина слева от меня услышала, что сказал мой собеседник, качнула головой в знак несогласия и произнесла:
— Будь я на твоем месте, сестра, я бы не вложила в шкуры и потертого медяка. В этом году они весьма низкого качества. Особенно плохие шкуры вам подсовывают, если вы покупаете маленькими партиями. Если путь неблизкий, то рискуете не довезти товар. Откроете трюмы, а там зловоние и черви… плакали денежки.
— О, я думаю, что дела обстоят не столь плачевно, — сказал краснолицый, отстаивая свою точку зрения. — Вы просто должны знать, какой товар покупаете. Нужно разбираться в шкурах.
— Раньше бывало совсем по-другому, — вступил в разговор осанистого вида пожилой человек, стоявший недалеко от нас. Хотя его купеческая одежда уже была сильно запачкана вином, было заметно, что она дорогая и отличного качества. В придачу с довольно толстой шеи свисала тяжелая золотая цепочка. Он продолжал: — В мое время здешние шкуры задавали тон и правили балом. Они высоко ценились повсюду. Не было ни одной плохо выделанной шкуры на тысячу.
Новый собеседник залпом осушил свой бокал. Его сосредоточенный вид как бы подчеркивал искреннюю веру в
— Но потом дубильни перенесли, — рассказывал он, — в Новую Писидию. За много миль отсюда, в сторону гор. После этого качество сразу же полетело к чертям. Новая технология. Волшебный процесс. Никаких мух, сточных вод, дубильных чанов. Вот так и говорят.
Он взглянул на меня. Произнес с прояснившимся лицом:
— На самом деле должен быть запах созревшей шкуры, и никто не сможет убедить меня в обратном.
Мои соседи стали смеяться над ним.
— Кому какое дело? — сказала женщина. Она была невысока ростом и довольно активно выражала свое мнение. — Мой дедушка рассказывал, что в те времена, когда шкуры обрабатывали по старинке, в городе стояла невыносимая вонь. Такая, что в городе не имело смысла жить. Теперь же торговый оборот Писидии значительно превышает наши возможности справиться с потоком товаров. И шкуры составляют в нем только незначительную часть. Посмотри получше вокруг, старый пень. Воздух свеж. Улицы чисты. И у многих живущих в Писидии появилась возможность заработать. — Женщина подмигнула мне и продолжила: — Не ошибусь, если предположу, что твоя мать была так же изумлена, как и моя, когда узнала, что ее дочь собирается стать коммерсантом. В старые времена в Писидии женщина и думать не могла о том, чтобы заниматься подобными делами.
Я улыбнулась и кивнула в знак согласия. Потом сказала:
— Я не слишком понимаю, куда лучше вложить деньги. Я подумала о том, что стоит посоветоваться у вашей матери провидицы.
— Мудрое решение, коллега, — сказал краснолицый, — наша провидица все еще лучшая в мире. — Он посмотрел на осанистого мужчину и продолжал: — Этого никто не сможет оспаривать.
— Это близко к истине, — произнес пожилой человек, — хотя главная жрица Писидии никогда и близко не была так хороша, как мать Дасиар.
Он тряхнул головой и вновь заговорил:
— Она умерла, когда я был еще мальчиком. С той поры у нас сменилось две провидицы. А нынешняя, по моему разумению, слишком молода. Но это мое личное мнение, которое я не хотел бы широко распространять.
Краснолицый усмехнулся, поглядев на меня, и сказал:
— Не обращайте на него внимания. Обязательно навестите мать провидицу. Она не моложе меня и в десять раз мудрее любого мужчины и любой женщины Писидии. Она подскажет вам правильное решение — касается ли это любви или способа получения дополнительного дохода.
— Или того и другого, вместе взятых, — почти ликующе произнесла соседка, — если вы достаточно удачливы, чтобы ухитряться сочетать бизнес и удовольствие.
Красивый юноша, обслуживающий посетителей таверны, прошел мимо, умело неся поднос. Женщина подмигнула мне и сделала недвусмысленный жест рукой.
Времена определенно изменились — по крайней мере в Писидии.
Я имела твердое намерение посетить провидицу задолго до того, как приплыла в Писидию, но в таверне я изобразила стремление получить совет случайной компании на этот счет и подробно расспросила соседей о сложившихся правилах таких визитов, узнала цену и имя матери провидицы, которую звали Хана.