Возвращение воина
Шрифт:
Он остановился рядом с Йоаном и свирепо посмотрел на него:
— Радуйся, что я вынес тебя из Святой земли на своей спине. Это, и только это, мешает мне причинить тебе вред. Ради нас обоих не испытывай моего терпения и не заставляй меня убивать тебя после такой жертвы.
В глазах Йоана заплясали искорки веселья.
— Бог мой, да ты даже пахнешь, как девица! Что с тобой сталось?
Кристиан испустил усталый вздох и направился к шатру, который был разбит для него.
Как только Кристиан оказался вне пределов слышимости, Фантом
— Только женщина способна заставить мужчину принести свое достоинство в жертву на алтарь унижения. Скажи мне, Адара, Кристиан напрасно совершил сие жертвоприношение?
— Нет, не напрасно.
И Адара сделала то, чего не делала с самого детства. Она подбежала к его шатру и резко остановилась, увидев, как Кристиан сердито отстегнул меч и швырнул его на постель. Она прямо-таки кожей ощущала исходивший от него гнев.
— Чертов кретин! — воскликнул он и сморщился. — Я должен был это предвидеть.
— Ты сделал это ради меня?
Резко обернувшись, он увидел ее и поморщился:
— Ну, я совершенно точно не пытался вскружить голову Йоану, так ведь?
Она подавила улыбку, услышав его мрачное высказывание.
— Я, разумеется, надеюсь, что нет. В противном случае, полагаю, ничего хорошего бы из этого не вышло.
Ее слова, казалось, не возымели того благотворного действия на его настроение, на которое она рассчитывала. Скорее наоборот, он, похоже, разозлился еще больше.
— Сегодня надо мной уже достаточно потешались, Адара. Если ты хочешь посмеяться надо мной, тогда присоединяйся к остальным, чтобы я этого не слышал.
Она медленно приблизилась к нему.
— Я не потешаюсь над тобой, Кристиан. Я считаю, что у тебя величественный вид. Вид, подобающий королю. — Протянув руку, она приложила ладонь к его гладкой щеке. — Ты даже побрился.
Кристиан затаил дыхание, когда она встала на цыпочки и запечатлела на его щеке целомудренный поцелуй. Теплые губы ее были нежнее шелка, и от их прикосновения его кожа вспыхнула огнем, в особенности когда он вспомнил еще более нежные участки ее тела. Дыхание ее ласково коснулось его кожи, когда она прижалась своей щекой к его щеке. По его телу пробежала сладчайшая дрожь.
— Я думаю, ты пахнешь удивительно мужественно. Так и вдыхала бы этот запах целый день.
Он напрягся от ее слов, борясь с острым желанием изо всех сил сжать ее в объятиях и снова заняться с ней любовью.
— Я не тот человек, о котором ты мечтала, Адара. Я грубиян и привык обходиться без посторонней помощи. Я ничего не знаю ни о королевских манерах, ни о правилах хорошего тона и даже не умею танцевать. Я всю свою жизнь провел либо взаперти в тесных каморках в обществе мужланов, либо на поле боя. Я не такой образованный, каким был мой отец. Говоря по правде, я в некотором роде чувствую себя притворщиком в этом одеянии. Как вообще такой человек, как я, может быть королем, принцем или мужем?
От этих слов сердце ее заколотилось. Она отстранилась от него.
— Я могу
Кристиан был очарован взором ее карих очей, золотистыми искорками в ее глазах, в то время как она смотрела на него полным обожания взглядом, который удивительным образом заглаживал неловкость, пережитую им на улице. Он положил ладонь на ее щеку, чтобы еще раз ощутить нежность ее кожи.
— Я думал, ты будешь ненавидеть меня за то, что я сделал тебе больно.
— Я была сбита с толку, но потом Люциан сказал мне, что когда мужчина знает, что делает…
Услышав это, Кристиан выругался.
— Ты говорила об этом с Люцианом?
— Мне не надо было этого делать?
— Мое унижение не знает границ.
— Ты слишком остро на это реагируешь, Кристиан. Люциан объяснил мне, что в первый раз женщина часто испытывает боль, но потом бывает лучше.
Кристиану хотелось убить за это и ее, и Люциана.
— Ты не должна обсуждать такие вопросы с другим мужчиной! Это неприлично!
Она вспылила:
— Не смей говорить, что я веду себя неприлично! Я не сделала ничего плохого.
— Ты унизила мое мужское достоинство перед своим шутом, а я унизил свое мужское достоинство перед всеми остальными. Мне следовало быть умнее.
Выругавшись, он сдернул с себя накидку и сжег бы ее, если б она не принадлежала его отцу.
— Никогда больше не надену ничего подобного, — проворчал он себе под нос.
— Почему ты так оделся?
— Потому что я… Кристиан осекся, не успев ответить. Единственное, чего он этим добьется, — даст ей и Люциану новый повод для насмешек.
— Потому что… что?
— Просто оставь меня в покое.
— Нет, пока ты не ответишь. — Он повернулся, собираясь уйти, но она преградила ему путь.
— Я не позволю тебе сбежать, пока ты не ответишь мне.
— Я не дам тебе еще один повод посмеяться надо мной.
— Мне не нужен повод, чтобы смеяться над тобой, Кристиан. Мне нужен повод, чтобы любить тебя.
Услышав это, Кристиан застыл в неподвижности. Сердце его подпрыгнуло от ее слов, что одновременно ужаснуло и окрылило его.
— Тебе не нужна любовь. Тебе нужен король. Ты сама это сказала.
— Любовь нужна всем, Кристиан, и особенно тем, у кого ее никогда не было. Ты когда-нибудь любил кого-нибудь?
Отведя взгляд, он отрицательно покачал головой.
— А я любила, — нежно прошептала она и провела рукой по его руке. — Я любила маленького мальчика с широкой улыбкой, который смеялся с моим братом, когда они играли в догонялки. С того дня я мечтала о доме, полном златовласых детишек, которые не боятся меня, и в то же время меня мучили кошмары, как в один прекрасный день они попытаются убить меня во сне. Я тоже боюсь замужества. Я боюсь, что меня используют. Но я готова принять вас, милорд. Готова поверить, что вы не убьете меня и не бросите в темницу.