Возвращение [= Возвращение к звёздам; Звёзды; К звёздам]
Шрифт:
Пистолеты с глухим стуком упали на пол. Ян пожал ученому руку.
— Я вас не забуду.
— Я вас тоже. — Монтур достал из нагрудного кармана белоснежный носовой платок. — Возьмите-ка. А то они сначала стреляют, а потом смотрят.
Сердито бормоча про себя, Уилли шел впереди по крытым переходам и соединенным строениям. В одном месте пришлось посторониться: навстречу бежали два стрелка, волоча за собой третьего. Одежда на нем была пропитана кровью. Опять, подумал Ян. И нет этому конца.
— Эти чертовы легавые — вон они прямо там.
Уилли показал на
Ян расправил платок и, приоткрыв дверь, высунул руку с платком. Тотчас же раздались выстрелы, и рой ракетных пуль с визгом зарикошетил по коридору.
— Прекратите огонь! — крикнул он, размахивая платком. — Я выхожу!
Раздался резкий пронзительный свисток, и стрельба начала затихать. Потом зазвучал голос из мегафона:
— Дверь открывать медленно. Выходить по одному. Руки на голову. Если руки не на месте, если будет больше одного — открываю огонь. Давайте. Выходите.
Сплетя пальцы, Ян положил руки на затылок, толкнул дверь ногой и медленно двинулся навстречу шеренге полицейских. В масках и со щитами, они выглядели одинаково, будто роботы. Все их оружие было направлено на него.
— Я один, — сказал он.
— Так это он! — крикнул кто-то.
— Тихо! — скомандовал сержант. Потом убрал пистолет в кобуру и поманил к себе Яна: — Давай-ка полегоньку, вот сюда. Эверсон, подгони машину.
Заученным движением он схватил Яна за правую руку, заломил ее назад и захлопнул один наручник; потом то же самое проделал с другой рукой… И, вцепившись в плечо пленника, потащил его к изгороди.
Почерневшая земля еще дымилась под ногами, они прошли через дыру в проволочном заборе к поджидавшей патрульной машине. Пригнув Яну голову, сержант затолкнул его в заднюю часть машины и залез следом. Взвизгнули покрышки — шофер рванул с места как из пушки.
Ехали молча. Ян был подавлен, разговаривать ему не хотелось; он прекрасно знал, что его ждет. Раз он родом с Земли, Безопасность будет уверена, что он один из руководителей восстания. Его память разберут на части в поисках сведений. Он видел людей после такой обработки — уж лучше смерть.
Машина подрулила к какому-то официальному зданию, дверца открылась; сержант выволок Яна наружу. Какой-то офицер в форме крепко держал Яна за руки, пока его гнали через вестибюль к лифту. Ян был слишком измучен, чтобы заметить, куда его ведут, или хотя бы подумать об этом. Слишком много было убийств, слишком долго он бежал, — но все кончилось наконец. Его затащили в какую-то комнату, бросили в кресло… Дверь напротив медленно отворилась — он посмотрел туда мертвым, невидящим взглядом…
Вошел Тергуд-Смит.
Всю его усталость, отчаяние — все смыло огненной волной ненависти.
— Устроил же ты нам охоту, дорогой мой шурин, — сказал Тергуд-Смит. — Если пообещаешь вести себя прилично, я прикажу снять с тебя наручники. Нам с тобой надо серьезно поговорить.
Не поднимая головы, Ян смотрел в пол и дрожал от ярости. Горло ему перехватило — он только кивнул.
— Отлично, — сказал Тергуд-Смит. Он решил, что Яна трясет от страха. — Я тебе ничего плохого не сделаю, можешь
Щелкнули наручники — Ян стал растирать запястья, прислушиваясь, как удаляются тяжелые шаги. И не выдержал. Хрипло заревев, он бросился на своего мучителя. Сбил его с ног, навалился и потянулся к горлу. Тергуд-Смит схватил его за руки. Ян навалился на него всем телом и достал-таки ненавистное лицо ногтями, загнав большие пальцы в глазницы. Тергуд-Смит хрипло закричал — и в этот момент чьи-то руки рванули Яна назад, тяжелый сапог ударил в шею и отбросил в сторону, а другие сапоги принялись обхаживать его со всех сторон.
— Хватит, — сказал Тергуд-Смит. — Киньте его в кресло и уходите.
Он пошарил рукой за спиной, нащупал кресло и сел. Теперь он держал пистолет, направленный прямо на Яна. Несколько долгих секунд единственным звуком в комнате было их тяжелое дыхание.
— Давай договоримся, что ты на меня больше не кидаешься, — сказал Тергуд-Смит. — Я хочу рассказать много важного, важного для всех нас. Но я тебя пристрелю тотчас, не задумавшись, если ты еще раз двинешься в мою сторону. Ты понял?
— Я понял, что ты убил моих друзей, убил Сару у меня на глазах….
— Что было, то было. И сколько бы ты ни хныкал, как бы ни жалел себя — ты ничего не изменишь.
— Слушай, убей меня и кончай с этим. В кошки-мышки играть я с тобой не буду. Когда мы виделись в последний раз, ты сказал — или я буду работать, или меня уничтожат. Так вот, я бросил работу, теперь моя работа состоит в том, чтобы свергнуть тебя и подобных тебе. Так что кончай.
— Экий ты свирепый стал! Это на тебя совсем не похоже, а?
Тергуд-Смит слегка улыбнулся, из уголка рта показалась струйка крови. Лицо его было в синяках и ссадинах, из глазниц сочилась кровь. Он не обращал внимания на боль, пистолет смотрел на Яна, не шелохнувшись.
— Я изменился, — сказал Ян. — Ты это видел.
— Да, изменился. И я очень надеюсь, что повзрослел. Во всяком случае, настолько, чтобы посидеть спокойно и выслушать меня. После нашей последней встречи я прошел большой путь. Теперь я сижу в Совете Объединенных Наций и координирую работу земной Безопасности и космической Обороны. Сама ООН — беззубая говорильня. На самом деле разделенной власти не бывает, что бы там ни сочиняла газетная пропаганда. Каждая страна — сама себе закон. Однако есть комитеты, которые управляют международной торговлей и космической программой. Космоцентр в Калифорнии на самом деле международное предприятие, а до недавнего времени даже межпланетным был; мы с тобой оба знаем, что нынче космос слегка сузился… Но у Космоцентра почти нет обратной связи с разными странами, которые пользуются его услугами. Поэтому положение у меня сильное и надежное. В высшей степени ответственное положение, как без конца напоминает мне твоя сестрица. Кстати, она пребывает в добром здравии; думаю, тебе это небезынтересно. Так вот, положение мое настолько ответственное, что я ни перед кем не отчитываюсь, никто не знает, что я делаю. А значит, я могу делать, что хочу. Все, что хочу, в том числе и с тобой. Абсолютно все.