Возвращение желаний (рассказы)
Шрифт:
– Вы лектор?
– сказали откуда-то сбоку.
– Лектор, - сказал я.
– Что-то в этом духе.
Облегчившись, старики, старухи, женщины и дети обследовали базар. На предмет цен. Цены им не понравились. Так как ничем не отличались от городских.
В Бердянске женщины с детьми вышли. Они оказались женщинами водителя, ехали по знакомству, и к мероприятию отношения не имели. А мы поехали дальше. На косу. К пансионату с холодным названием "Арктика". Вернувшиеся отсюда, наверное, говорят "мы отдыхали в Арктике". А у них, наверное, спрашивают: "Дикарями
Нас встретила стареющая, но пока еще средних лет дама в монотонных летних одеждах.
– Воду из крана не пить, - монотонно сказала дама, - бычков не покупать - идет ежегодный выброс задохнувшейся от жары рыбы, - купаться в заливе, там спокойнее, горячая вода три раза в день - утром, днем и вечером, питание то же самое, начало занятий во вторник.
Мы заняли двухместный номер. Я и лектор - специалист по Холокосту, сотрудник фонда Спилберга.
– Чем они красили пол и двери?
– спросил я, осмотревшись.
– Такого цвета в природе нет и названия у него нет.
– Да, - сказал лектор, специалист и сотрудник. И сказал: - Час пробил. Обед.
В огромную каменную столовую поднимались по крутой лестнице. Голодной колонной. Загорелые тела мешались в этой колонне с бледными, молодые с ветхими, женские с детскими. Еды оказалось много, непомерно много. В один присест не осилить - нечего и пытаться. Хотя большинство пыталось и осиливало.
Купаться в море действительно было нельзя, противно и невозможно. Бычки, разорванные на ошметки волнами, колыхались у берега сотнями и валялись на пляже сплошным высыхающим месивом. Из месива торчали во все стороны рыбьи головы, рты и глаза. Воздух и море воняли тухлым. По пляжу ходили босые мужики, граблями сгребая бычков в кучи. На кучи восторженно слетались мухи, а пляжные собаки и кошки обходили их стороной, брезгливо поджимая хвосты.
– Пошли отсюда, - сказал я. И мы пошли к заливу.
Я окунулся и забыл обо всем. И поплыл, разрывая руками и ногами прибрежные водоросли. Мимо обнаженной яхты, стоящей на якоре, мимо спящего рыбака в сапогах по грудь, мимо фантастически огромной тетки со следами отсутствия былой красоты на лице. Она возвышалась, доминировала над акваторией, не решаясь ни войти, ни выйти. Вода обступала тетку и плескалась вокруг, принимая ее за утес. Я плыл и чувствовал, как растягиваются суставы, позвоночник, локти, колени, мышцы. И больше не чувствовал ничего. И ни о чем не думал. И ничего не помнил.
– Я решил, что ты утонул, - сказал лектор по Холокосту.
– Почему?
– сказал я и отдышался.
– Я могу держаться на воде долго - не бесконечно, но долго.
– Надо не сгореть, - сказал лектор.
– Надо, - сказал я.
– А то солнце сейчас активное, - сказал лектор.
– В газетах пишут.
– В газетах пишут, - сказал я.
Потом мы обедали. Потом снова плавали в заливе. И сохли на активном солнце, как белье. Подошел коричневый мужик и приступил к делу:
– Хотите, - сказал, - на яхте пройтись? Я сам их делаю. В гараже. Четыре тыщи долларов штука. В прошлом году в России продал десять яхт.
Он посмотрел на нас - верим или нет - и сказал:
– Да. Хорошо было
– Почем прогулка?
– спросил лектор.
– Доллар час, - сказал мужик.
– С человека.
– И сказал: - Можно с высадкой на островах и купанием.
– Не хотим, - сказал я.
– Дорого?
– сказал мужик.
– Нет, - сказал я.
– Цена приемлемая.
Пришла организаторша семинара с псом Максом на поводке. Пес скорбно смотрел на воду и пятился, бороздя задницей мокрый песок. Его хвост при этом торчал и вздрагивал.
– У вас одна лекция?
– спросила организаторша.
– Одна, - сказал я.
– Вы просили одну.
– А две можете прочесть?
– спросила организаторша.
– На какую тему?
– спросил я.
– Не знаю, - сказала организаторша.
– Тогда могу, - сказал я.
– А три?
– Могу и три.
Организаторша оживилась и качнулась в порыве благодарности. И произнесла:
– И круглый стол в конце проведете спасибо, а то у меня этот ваш семинар под таким вопросом в печенках сидит!
– Под каким вопросом?
– Ну, я к прессе прямого отношения не имею. Доцент Немыкин приехать отказался. Кацман из Питера - согласился, но не приедет.
– А Немыкин имеет отношение к прессе?
– Ну, он же доцент. Факультета журналистики.
– А, ну тогда конечно. Тогда правильно.
В другое время я бы этот семинар проигнорировал. В смысле, послал. Не люблю шаровых бессмысленных сборищ. Скучно. И народ на них чаще скучный. Но сейчас, куда ехать, значения не имело, лишь бы не сидеть там - в городе денег, чугуна и стали, вони и пыли, дома, на работе, в дерьме. Потому что дерьмо лилось и лилось. Лилось и лилось. Отверзлись хляби небесные на мою голову и были они полны дерьма различного и прочего. А тут - предложили. И я согласился. И поехал. Четыре дня у моря. Ни о чем не думая. Бесплатно. Ничего лучшего в моем незавидном положении придумать нельзя. И пусть не одна лекция, пусть три. Пусть еще круглый стол. Какая разница? Одна, три, круглый, квадратный.
Лектор стоял и слушал нашу беседу. Его пригласили на другой семинар. Вернее, на два семинара. Для ветеранов войны и для узников концлагерей.
– А Зарайский приедет? Или мне тоже самому семинары проводить?
– сказал лектор.
Организаторша сказала:
– Доктор исторических наук Иван Михайлович Зарайский уже в пути, и утром его встретит автомобиль. Еще она сказала, что узникам и ветеранам она и сама будет читать кое-какие лекции. Поэтому с узниками и ветеранами все в порядке. Тем более в жару их нельзя слишком загружать и доводить до инфаркта - у них здоровье ни к черту.
Весь завтрашний день они съезжались. Из разных концов страны и, как говорится, региона. Узники, ветераны, редакторы газет. И весь день работники института их встречали, селили, инструктировали насчет воды и бычков, водили в столовую. В конце концов, приехало человек семьдесят. Или восемьдесят. И Зарайский приехал. Слава Богу. А то бы еще ветеранам и узникам пришлось читать лекции. А что я могу им сказать, кроме большого спасибо? Ничего. А то, что могу, им не нужно. Ни к чему. Без надобности.