Возвращение. Танец страсти
Шрифт:
— Я вовсе не сержусь, — ответила Соня. — Мне просто кажется, что ты похожа на англичанина, купившего дешевую турпутевку, который просит научить его, как стать тореадором. Подобное кажется просто невероятным.
— Ладно. Если ты не хочешь учиться фламенко, меня это не остановит, понятно?
Подруги нечасто ссорились, а когда такое случалось, они обе очень удивлялись. Соня даже себе не могла объяснить, почему ее так раздражает отношение Мэгги к фламенко, желание подруги нахвататься верхов этой культуры, но чувствовала, что своим поведением Мэгги выказывает неуважение к танцу.
Они молча доедали бутерброды, пока наконец Мэгги
— Кофе? — предложила она, желая разрядить атмосферу.
— Con leche [16] , — улыбнулась Соня. Они не могли долго дуться друг на друга.
Когда полуденное солнце поблекло до желтовато-коричневого зарева, Соня с Мэгги вернулись в гостиницу. Улицы были совершенно пустынны: ни машин, ни пешеходов, магазины наглухо закрыты. Они тоже последовали испанскому распорядку и решили поспать пару часов — полуденная сиеста. Минувшей ночью Соня почти не спала и сейчас чувствовала себя полностью вымотанной.
16
С молоком (исп.).
Хотя занавески едва защищали комнату от солнца, ничто не могло помешать Соне забыться крепким сном. Обычно звука машинного клаксона или воя полицейской сирены, хлопанья дверей в коридоре было достаточно, чтобы она проснулась, но сейчас она несколько часов находилась в состоянии блаженного забытья.
Когда подруги проснулись, уже темнело, в комнату не проникал свет. Основной недостаток сиесты заключается в том, что приходится выбираться из постели, когда закат говорит уму и телу, что сейчас как раз время ложиться спать.
Теперь тяжело было растормошить Соню, а Мэгги решительно спрыгнула с кровати.
— Соня, вставай, пора идти!
— Идти? Куда?
Полусонная, с отекшими глазами, сбитая с толку, она не сразу поняла, где находится.
— А разве мы не за этим приехали? Разве не потанцевать?
— Потанцевать? Да-а-а…
У Сони от недосыпания все тело было ватным. Голова раскалывалась. Она слышала, как плещется в душе Мэгги, как та поет, насвистывает, что-то мурлычет, ее жизнерадостность ощущалась даже за стенами ванной. Соня сегодня была не в состоянии танцевать.
В комнату вернулась Мэгги — на голове полотенце, закрученное в высокий тюрбан, второе полотенце она обернула вокруг груди, и на его белоснежном фоне резко выделялись смуглая голая шея и плечи. Соня наблюдала за подругой. Было нечто волшебное, даже величественное в этой женщине. Мэгги продолжала что-то мурлыкать себе под нос, когда надевала джинсы и белую шелковую блузку, затягивала широкий кожаный пояс. После горячего душа и нескольких часов, проведенных на солнце, ее лицо раскраснелось. Она казалась погруженной в собственные мысли, как будто напрочь забыла о Сонином присутствии.
— Мэгги?
Подруга обернулась и присела на край кровати, поигрывая парой серег-колец.
— Что? — ответила она, склонив голову набок.
— Ты не обидишься, если я сегодня останусь в номере?
— Разумеется, обижусь. И не стыдно тебе?! Мы приехали сюда танцевать…
— Я знаю. Я просто совершенно разбита. Обещаю, я пойду с тобой завтра.
Мэгги продолжала собираться: облилась духами, подвела черным глаза, подчеркнула свои и без того длинные ресницы тушью.
— Ты уверена, что с тобой
— А что со мной может случиться? — засмеялась Мэгги. — Я здесь выше всех на голову. К тому же я всегда смогу убежать.
Соня знала, что Мэгги не шутит, она могла дать отпор любому Она ни на секунду не задумывалась об опасности. Мэгги была самой независимой из Сониных знакомых.
Соня продолжила дремать. В половине десятого Мэгги была готова.
— Я перекушу по дороге. Ты уверена, что не хочешь пойти со мной?
— Нет, честно, не хочу. Я просто хочу поспать. Увидимся утром.
Уже вторую ночь Соня наслаждалась покоем на односпальной кровати. Хотя с улицы проникали звуки, в комнате царила удивительная тишина. Ее нравилось сознание того, что она будет здесь одна, никто не нарушит ее покой.
Эта ночь была так не похожа на те ночи, когда она, уставшая после утомительного рабочего дня, ложилась пораньше спать, а потом лежала, напряженно прислушиваясь и размышляя над тем, когда же домой придет Джеймс. Примерно раз или два в неделю он, пошатываясь, открывал дверь часа в три-четыре ночи, а когда захлопывал ее за собой, от удара дрожали грязные стекла двери. Потом он, спотыкаясь, взбирался по лестнице, падал, полностью одетый, на кровать, изо рта омерзительно воняло его вечерними возлияниями. То, что иногда происходило между ними, — быстрое, грубое, легко забываемое, — когда он пребывал в самом ненавистном для нее состоянии, трудно было назвать сексом. Из-за кислого запаха перегара ее тошнило от отвращения. Именно это зловоние отталкивало ее больше всего, и ей претила сама мысль о том, что это тучное рыхлое тело лежит в темноте рядом с ней, нарушая ночную тишину своим храпом. Наутро после подобных ночей от вчерашнего опьянения не оставалось и следа. Джеймс просыпался в шесть утра, не страдая похмельем, принимал душ, надевал деловой костюм и уходил на работу так же пунктуально, как и в любой другой день. Создавалось впечатление, что он даже не помнил, что вчера произошло нечто неординарное. И окружающие об этом даже не догадывались. Соня и Джеймс казались идеальной супружеской парой, как с картинки. Такую легенду они создавали для окружающих.
Сейчас, лежа в полутьме, она ощущала, как засосало под ложечкой от этих воспоминаний. Она перевернулась на бок и почувствовала, что подушка промокла от слез. Эта ночь обещала быть спокойной, Соня должна была хорошенько выспаться. Она не собиралась провести ночь, мучаясь от неприятных воспоминаний. Наконец она забылась беспокойным сном, а когда просыпалась, видела, что кровать Мэгги все еще пуста.
В три часа ночи она услышала скрежет ключа в замочной скважине.
— Не спишь? — прошептала Мэгги.
— Не сплю, — пробормотала Соня. Даже если бы она и спала, все равно бы проснулась, когда Мэгги ввалилась в комнату.
— Я провела фантастическую ночь, — восторженно заявила Мэгги, включая верхний свет и не обращая внимания на настроение подруги.
— Рада за тебя, — ответила Соня с плохо скрытым раздражением.
— Не будь букой. Тебе следовало пойти со мной!
— Знаю, знаю. Не могу понять, почему я отказалась, все равно не уснула.
— Ты просто побоялась расслабиться, — сказала Мэгги, срывая с головы ленту, которая держала ее волосы, и, как будто показывая то, что она имела в виду, потрясла своими густыми волнистыми локонами, которые рассыпались по плечам.