Возвращение.
Шрифт:
Доставка, украшения, подготовка места, священник и прочее. Это прямо головная боль, как решать не знаю. Сидя в каюте на корабле и глядя на этот список вопросов я понимал, что они оставались без ответа.
Без ответа оставался и ещё один, самый главный вопрос – родственники. С моей-то стороны родственников нет, возможно, они были где-то далеко на островах Великобритании, но ещё давно, в моей прошлой жизни, я принял решение, что в ней не будет для них места. Друзья? Мой образ жизни не располагал к созданию длительных знакомств, но неплохо было бы, конечно, пригласить на свадьбу парочку тибетских монахов и повара грузина из хинкальной с гор Грузии, вот он бы точно устроил там весёлую
Но Эмбер? Однажды я спросил её про родителей или родственников, но она вмиг помрачнела. Её просьба больше не спрашивать об этом – вот на чём закончился наш разговор тогда. Друзей у неё оказалось немного, я никого из них не знал, почти со всеми она потеряла любые контакты. Когда уезжаешь на полгода, а отпуск проводишь вне дома – многое меняется в жизни окружающих тебя людей. Полгода это достаточный срок, чтобы потерять множество знакомств и часто недостаточный, чтобы завести новые.
Спланировав всё, я провёл остаток пути в ожидании и был незаметно атакован дурными, но не беспочвенными мыслями. Своим нападением они прогнали сон, который мне так нужен был в преддверии беготни в Америке.
А вдруг, откажет? Мы знакомы всего чуть больше полутора лет. И в возрасте у нас разнобой солидный. В свои тридцать два я могу быть уверен в себе, в своих чувствах, но она… Ей двадцать шесть лет, двадцать семь уже виднеется на горизонте. Разница в пять лет сознания – это пропасть аналогичная одному году между шестью и семью, когда твои, казалось бы, сверстники не берут в свою взрослую компанию.
Сидя с ворохом этих мыслей за столом в каюте, я всё же перебрался в кровать, усталость и качка делали своё дело. Сон нагрянул незаметно, тихо забрал мои мысли, как дурные, так и хорошие и отпустил меня в путешествие по своим водам.
Часть вторая – Кольцо.
Проснулся рано утром, за пару часов до прибытия в порт Нью-Йорка. Сходя с трапа с ясной головой и, почти цельным планом действий, я встречал этот быстро изменяющийся город, а он – ждал моих действий. Небоскрёбы сверкали окнами, каждое из них отражало свой вопрос – успеешь, осилишь, верен ли выбор?
Успею, осилю, всё по будет идти по моему плану. Цель номер один – кольцо, и мой выбор попадёт в яблочко!
Такси едва продвигалось в зыбком потоке утренних пробок. Я заметно ёрзал на заднем сиденье. Торопясь замечаешь замедление всего вокруг кроме стрелки часов. Квартал, второй, четвёртый, нужный – за поворотом. Трёхдневное плавание от буровой прошло быстрей, чем катилось это такси!
Спустя час, первый пункт назначения был достигнут.
Двери ювелирного мягко раздвигались передо мной. Первый этап плана был озарён золотым светом и блеском россыпи камней. Едва переступив порог, озарён был и я.
Я знаю, какое кольцо я выберу! Простое, без витиеватых вензелей и бесчисленного множества камней. С камнем цвета её глаз, с голубым сапфиром и парой алмазов в пятьдесят семь граней.
Производство этого образа в моих мыслях едва ли заняло и пары секунд, но их хватило, чтобы я успел заметить направленные на меня косые взгляды продавцов. Недоумевая и несколько негодуя этому осмотру, я подошёл к витринам и начал поиск. Долгим он не был, едва я просмотрел пару стендов, как взгляд остановился.
Вот оно.
Деликатная огранка двух алмазов, и чуть большего размера светло-голубой сапфир в центре. Эта троица помещалась на двух золотых нитях сплетённых друг с другом. Узел наверху поддерживал три драгоценных камня. В этом кольце не было ничего лишнего и одновременно с этим было всё. Оно сверкало и требовало забрать себя со стеллажей.
Кольцо было всего в одном экземпляре и в одном размере. И этот размер подходил идеально. За небольшую доплату ювелир за несколько минут нанёс на внутреннюю часть гравировку – A&A 4 .
4
A&A – Archibald and Amber – Не смотря на то, что в русском языке имя Эмбер произносится и пишется с буквы Э, в английском используется буква А.
Кольцо было бережно уложено в подходящий для него футляр и помещено в нагрудный карман совсем не подходящего для этого вида пальто. Уходил я так же быстро, как и совершил свою покупку, словно вор укравший драгоценность.
Уже после покупки, по дороге в Питтсбург, я понял, как это всё выглядело со стороны. За четыре дня составления списка дел и планов, проведённые в море по пути от буровой до Америки я совсем забыл привести себя в порядок.
Восемь с чем-то утра, центр Манхэттена, не самый дешёвый ювелирный. Двери открываются, и на входе, одной ногой внутри, другой на улице, небритый, не стриженный, в помятом и покрытым белыми пятнами от морской соли пальто стою я, ожидая пару секунд в таком положении, словно обдумывая – а туда ли я зашёл? Молча прохожу и меньше чем за минуту покупаю дорогущее кольцо с сапфиром и бриллиантами. Выглядело всё это так, словно мой ржавый корабль пришвартован за углом и ждёт своего пирата-капитана, наряженный морскими гребешками и водорослями, играть на борту свадьбу с русалкой.
Чёрт побери, вот это, наверное, было зрелище!
Очередное такси, ещё один час пути потрачен. Томительное ожидание вялых пробок Нью-Йорка, гуща которых разбавлялась лёгким чувством спокойствия за успешно выполненный первый шаг из моего авантюрного плана. Присутствие кольца в левом внутреннем кармане пальто проверялось мною каждый десяток минут, и спустя пять-шесть таких проверок я добрался до нашего дома. Надо было привести свой внешний вид в вид достойный поездки за платьем. Забирая ключи у соседки, выслушивая удивлённые вопросы по поводу моего единоличного приезда и не запомнив свой ответ, я забежал в дом.
Время подходило к обеду, но есть мне совершенно не хотелось. Весь организм понимал важность поставленных задач и смиренно отодвигал свои требования. Посетив душ и потратив там чуть больше часа – я вышел из него гладко выбритым и чистым, удачно заметив, что эта чистота не затронула мой разум и в голове до сих пор крутились все поставленные задачи.
Путь до Питтсбурга занимает не меньше десяти часов на поезде или на автобусе. Если выехать в течение часа – доберусь к ночи. Придётся отдать остаток времени этому дню. Огорчённый мыслью, о предстоящем бездействии я всё же перекусил, и наступающий вечер принёс с собой усталость. Поддавшись, я провалился в сон прямо на диване в гостиной.
Часть третья – Бой в промежутке.
Нью-Йорк просыпается рано, бурлящий бульон его жизней не утихает и ночью. Но утром – он кипит, сбрасывая крышку своего котелка и выплёскивая пенящуюся взвесь из людей и их судеб на свои улицы. В гуще этой смеси была и моя судьба, смешиваясь со всеми остальными в хаотичном и бешеном ритме движений, толчков и извинений. Я продирался сквозь это месиво к вокзалу.
Касса. Билет. Перрон, пропитанный ожиданиями, встречами и потерями, слабо вибрируя под ногами от приближающегося поезда, он впитывал в себя и следы моей судьбы.