Возвращение
Шрифт:
— Неужели ничего нельзя сделать? Я ведь вижу, как Таррэну трудно: у него каждый день глаза горят, как у пересмешника. Все время кажется, что еще немного и он просто сгорит!
— Вы правы, — неохотно кивнул Тиль. — Бел — единственное существо, которое умеет сдерживать моего сына, когда это необходимо. А Таррэн, как ни странно, единственный, для кого малыш это делает. Так уж они живут. Такими их создали. Иногда мне кажется, что, если бы не Бел, мой род исчез бы с Лиары целиком, и это — очень трудное знание, леди. Трудное даже для меня, несмотря на то что Бел оживил и мою душу.
Владычица изумленно
— Вам трудно?
— Безумно, — неслышно согласился владыка. — В каком-то смысле способности Бел — это моя заслуга и мое же горе. Усилия, которые для этого потребовались, оказались не соизмеримы с результатом. А то, что малышу пришлось перенести, я никогда не забуду. Но смотреть на него и каждый день думать, что ничего этого могло не быть, невыносимо. Сомнений так много, что они готовы разорвать мою душу. И никому не знакомому с магией рун не постичь глубины того, что останется навсегда похороненным в наших с ним воспоминаниях.
Эланна прикусила губу.
— Магия рун — это исконно магия Создателей.
— Это и наша магия тоже.
— Да, — кивнула она. — С некоторых пор.
— Вы не одобряете нас за это? — неестественно ровно уточнил эльф.
— Не знаю, — после томительной паузы отозвалась владычица. — Я еще не слишком хорошо понимаю причины.
— Имеете в виду наше «предательство»? — мягко спросил Тиль, краешком глаза следя за собеседницей, и Эланна, словно почувствовав это, поспешила отвернуться.
— Не ваше, ллер. Просто прошлое.
Тирриниэль понимающе кивнул:
— Я слышал вашего летописца, в его изложении прошлое выглядит довольно неприглядно. Но я склонен с ним согласиться, что наша сила, включая рунную магию, была получена от Создателей — для этого есть все предпосылки: «Огонь жизни», его неожиданная для Алиары мощь, наша общая ярость, которую порой нелегко держать в узде…
— Создатели были вспыльчивыми существами, — неохотно согласилась владычица. — Однако их сила, отданная в руки ушедших, привела к катастрофе.
— Вы о войне?
— И о ней тоже. Говорят, когда ушедшие… а тогда их называли просто Ищущие… изменились…
Тиль болезненно поморщился.
— Они созвали совет старейшин, чтобы предстать перед владыкой и показать новые умения. Владыка ответил, что в силе Создателей слишком много непознанного и той ярости, которой не противостоит такая же могучая сила созидания. Поэтому было бы опрометчиво использовать ее, не умея контролировать.
Владыка Темного леса нахмурился.
— Иными словами, им отказали?
— Да, — ровно отозвалась Эланна. — И это было мудрое решение, потому что вмешиваться в естественный ход вещей — неправильно. Ищущие получили силу от Создателей — это верно. Но как это случилось, никто из нас доподлинно не знает. Сами они утверждали, что это был дар, однако то, что произошло впоследствии, заставляет сомневаться в правдивости этих слов. Более того, Создатели во всеуслышание заявили, что обряд был проведен без ведома и согласия стаи. Без благословения Матери. Именно поэтому было принято решение о вашем изгнании… но это случилось немного позже. Когда же закончился первый совет и было решено, что больше никто из нас не коснется этого сомнительного дара, отступники пришли в ярость. А потом мы воочию увидели, как сильно они изменились
— Гм… — неопределенно кашлянул Тиль. — Насколько я понимаю, по итогам этого разговора между нашими родами произошла довольно серьезная ссора?
Владычица холодно на него посмотрела:
— Вставал вопрос об отречении, ллер. Полагаю, вам не нужно объяснять, до какой степени был взбудоражен совет, если все зашло так далеко?
— Мне почему-то кажется, что одними обвинениями мои предки не ограничились.
— После их ухода наш дворец превратился в руины. Хотя, к счастью, никто не погиб.
Тирриниэль отвел глаза: кто-кто, а он-то отлично знал, на что способен «Огонь жизни». А «Огонь жизни» в руках неопытных магов… о-хо-хо. В роду Л’аэртэ каждый мужчина тратил годы только на то, чтобы научиться им управлять. Для этого юных магов тренировали, учили жить с мыслью о постоянном контроле над эмоциями, часть которых способна стать воистину смертоносными. Такие как ярость, злость, ненависть…
Вероятно, те из Создателей, кто рискнул поделиться с его предками силой, не предполагали, к чему это приведет. И не слышали мудрой поговорки, что оружие бога никогда не должно попасть в руки смертных. И пусть Создатели не боги, но, умея создавать и разрушать миры, они должны были подумать о последствиях. Предположить, что разум молодых эльфов окажется недостаточно стоек. И догадаться, что этот разум может просто-напросто угаснуть в тот момент, когда неистовствующий «Огонь» захватит его целиком.
В то, что дар Создателей достался ему не по праву, Тиль не верил: никаких иллюзий по поводу собственных возможностей он не питал. Ни пятьсот лет назад, ни тем более сейчас. А вот с рассуждениями Белки был согласен, потому что в те далекие времена ни у кого из его предков не было и не могло быть шансов, чтобы безнаказанно потребовать, получить обманом или украсть этот самый дар.
Истинная же проблема состояла в другом: подвергнувшиеся изменению эльфы (возможно, не все, а лишь некоторые из них) вполне могли возгордиться новыми способностями. Не удержаться от соблазна и, не получив признания сородичей, противопоставить себя совету старейшин и владыке. А то и начать раздумывать о смене правящей династии. «Огонь жизни» — весомый аргумент в пользу завышенной самооценки.
И он становится еще более весомым, когда речь заходит о собственном превосходстве. Искушение могло быть слишком велико. А соблазн поддаться амбициям и вовсе непреодолимым.
— Как повели себя наши предки после ссоры? — осторожно покосился Тирриниэль на Владычицу.
— Им было запрещено пользоваться силой. На их умения наложили заклинания ограничения. Главы трех родов на время были лишены статуса старейшин и отстранены от заседаний в совете. Однако до отречения дело не дошло: для правящей ветви… а тогда они были очень близки к ней… все-таки сделали исключение. Но запретили появляться во дворце до тех пор, пока не истечет срок, в течение которого им давалась возможность одуматься. Таково было условие совета: пятьсот лет без права пользоваться магией. Временное изгнание. И вместе с тем полная изоляция от народа.