Возвращение
Шрифт:
Томоко вышла из гостиной и отправилась переодеться в свою комнату на втором этаже японской половины дома. Тон высказываний Оки был достаточно энергичным, но то, что он говорил, звучало бессодержательно и непоследовательно. А Томоко сегодня вечером ожидало тайное открытие. Её мать передала ей плотно запечатанный конверт с письмами и фотографиями, который она должна взять с собой, когда, став независимой или выйдя замуж, покинет родительский дом. Сегодня Томоко собиралась вскрыть пакет и взглянуть на фотографии своего отца. Она включила свет и открыла свою сумочку, чтобы достать ключ от своего шкафчика. Из сумочки
ДОМ С ПИОНАМИ
В следующее воскресенье выдался очень тёплый день. Томоко решила, что бриллиант является неподходящим подарком, и направилась домой к Саэко, чтобы вернуть его насколько это возможно вежливо. Когда она подошла к дому, то увидела стоящую перед ним среди опавших лепестков сакуры машину, а затем и саму Саэко, идущую через сад в сопровождении молодого мужчины.
— Добро пожаловать, Томоко. — Саэко выглядела значительно моложе в западной одежде. — Вы пришли как раз вовремя. Если вы свободны, поедем с нами часть пути… О, это Тосики Окамура, он работает в издательстве, о котором я Вам говорила. А это Томоко Мория.
— Вы уезжаете в поездку?
— В небольшую, так сказать, по обязанности. — Саэко загадочно улыбнулась. — Поехали с нами до Иокогамы. Тоси привезёт вас назад со своей обычной галантностью.
— А куда вы едете?
— К моему мужу, — ответила она жёстко. — Даже согласно новой конституции, у жён есть некоторые обязанности.
Томоко была озадачена, но почувствовала, что не может сейчас начинать разговор о бриллианте, и поэтому решила принять приглашение. У неё не было никаких дел, и не так часто ей предоставлялась возможность прокатиться на машине на большое расстояние.
— Говорят, что Иокогама хорошо отстраивается, — рассказывал Тосики. — Они построили там «Американскую деревню» и много приятных мест для прогулок. Там должны также быть первоклассные танцевальные залы и кабаре. Почему бы Вам тоже не остановиться там на некоторое время, тётя Саэко.
— У меня сегодня не развлекательная поездка, хотя я, возможно, и увижу некоторые распустившиеся пионы. — Она повернулась к Томоко, которая сидела слева от неё.
— Мой муж удивительный человек. У него нет никакой специальности, и он нигде не работал с тех пор, как окончил школу. Но он выращивает пионы, и это единственное, что он может делать, но делает хорошо.
Томоко всё думала, как ей начать разговор о бриллианте. Упоминание о пионах явилось для неё неожиданным, но когда она представила себе большие пышные цветы, то осознала, насколько они должны были быть похожи на Саэко.
Тосики прервал её мысли.
— Мория… Она, должно быть, дочь человека, которого я разыскиваю.
Саэко продолжала смотреть вперёд через ветровое стекло и сказала холодно:
— О, тебе больше не надо беспокоиться об этом теперь, когда я встретила Томоко.
Обращаясь к Томоко, Тосики продолжал своим обычным невозмутимым тоном:
— Господин Мория был всё время в Киото. Адмирал Усиги прислал мне открытку и сообщил название гостиницы, в которой остановился господин Мория в Киото. Господин Усиги пишет красиво, слишком красиво, так что я понял с большим
Саэко продолжала смотреть в окно, игнорируя Тосики. Внезапно она переменила тему разговора.
— Посмотрите, отсюда, с шоссе Токио-Иокогама, теперь можно видеть океан. До самого берега всё сгорело.
Перед их взором простиралась длинная полоса руин, среди которых было построено несколько бараков. На месте сгоревших заводов стояли заржавелые остовы станков и машин, похожие под лучами весеннего солнца на древних чудовищ. Цветов нигде не было видно, только мёртвые, чёрные стволы деревьев. Там и здесь среди руин стояли сохранившиеся бетонные стены.
— Тоси! — резко сказала Саэко. — Как продвигается дело с издательским бизнесом? Я не потерплю, если вы будете относиться к этому спустя рукава.
— У нас дело продвигается, тётя Саэко.
— Хорошо, если это так. Но, как я уже говорила, нельзя заниматься бизнесом подобного рода, имея в штате только студентов.
— Но тётя Саэко, вы так говорите, потому что вы не знаете нынешнюю молодёжь. Мы сильно отличаемся от тех, кто прошёл войну, нас разделяет целое поколение. Мы должны думать о том, как зарабатывать на жизнь, хотим мы этого или нет, и мы серьёзно относимся к работе. Хотя мы ещё учимся, но мы уже познали, как жить в обществе.
— Немного слишком быстро, и это меня беспокоит.
— Это всё из-за вашего старого мировоззрения.
— Но разве это вежливо? Назвать молодую женщину старой. — Саэко улыбнулась, обращаясь к Томоко.
— Но вы знаете, я не люблю эти искусственные штапельные ткани, какими бы современными они ни выглядели. Грубая хлопчатобумажная ткань ручной работы значительно лучше. Можно, например, взять материал, предназначенный для японских летних халатов, и сшить из него европейское платье, и оно будет выглядеть шикарно, не правда ли, Томоко? Даже из ткани с рисунком Курумэ можно сделать блузку, которая больше подойдёт для японской женщины, чем любая набивная ткань с рисунком. Ни один из современных материалов не имеет такого тёмно-голубого цвета, и французские женщины ухватились бы за возможность носить её. Но японские женщины боятся, что блузка из такого материала может выглядеть как перешитая из прошлогоднего гардероба.
— Это зависит от того, кто носит её, тётя Саэко.
— Я имела в виду вас, Томоко. Цвет индиго будет великолепно контрастировать с вашей белой кожей. Вы не принадлежите к числу тех женщин, которые, обернув вокруг себя кусок блестящей материи, достаточно тонкой, чтобы развеваться на ветру, считают, что они одеты по последней европейской моде.
Томоко залилась румянцем и у неё вырвалось:
— Это вы говорите о себе, госпожа Такано.
Саэко удерживала нить беседы в своих руках до самой Иокогамы так, что у Томоко не было возможности упомянуть о бриллианте.
— Где мне вас высадить? — Саэко улыбнулась, как будто она планировала что-то забавное. — Бедная я! Хотя пионы и цветут, но мне предстоит провести в скуке несколько часов. Но вы двое… Я высажу вас на вершине того красивого холма, откуда открывается хороший вид на порт.
Она так и сделала. Входящие в порт огромные суда причаливали к расположенным вдоль пирса зданиям. Море спокойно простиралось под лучами весеннего солнца и казалось погруженным в дремоту.
— До свидание, Томоко. До встречи.