Возвращение

Чарлз Ван де Вет

Возвращение

Перевод с англ. Ю.Коптева и Г.Скребцова

Пролог

Вот уже около тридцати шести часов колонисты, оставшиеся в гигантском звездолете и собравшиеся на посадочной площадке, с тупым терпением ожидали окончания переговоров, которые вели их послы с туземцами планеты Удина.

Для Вирджила Симмонса его четырнадцать лет были тяжелым возрастом. Он был еще слишком юным, чтобы старшие относились к нему как к равному, и в то же время слишком взрослым, чтобы играть с детьми в зеленом снегу.

К концу вторых

суток три посла вернулись, но от их официальности не осталось и следа. Они весело рассмеялись, когда один из них крикнул:

– Нам позволили здесь остаться!

Колонистов охватил восторг. Вирджил Симмонс, забыв о своем достоинстве, сохранять которое ему было так трудно, с радостным криком присоединился к остальной детворе, игравшей в зеленые снежки.

Они нашли наконец себе новую родину!

* * *

Прошло тринадцать лет; стояла зима, и зеленый снег, сдуваемый ветром с сопок, пушистыми хлопьями кружился вокруг Симмонса. Снег Удины; душистый снег, испускавший аромат древесной смолы. Впрочем, все здесь, на Удине, носило зеленоватые оттенки: планета вращалась вокруг зеленого солнца Забенес-Чалали, расположенного в созвездии Рака. Это была единственная зеленая звезда, видимая с Земли.

Симмонс поднялся на сопку и снял с плеча ружье. Где-то здесь должны водиться куропатки. Он вышел на открытое место и остановился как вкопанный. Прямо перед ним, будто порожденный пустынным зимним ландшафтом, внезапно появился туземец Удины.

Симмонс вздрогнул от неожиданности. Да и было отчего. За все эти годы, прошедшие со времени основания колонии, встречи между туземцами - они называли себя джаатами - и землянами были крайне редкими. Туземцы не проявляли никакой враждебности по отношению к пришельцам с Земли; они их просто, казалось, не замечали. Это был странный народ, и колонисты знали о нем мало.

Джаат приближался. У него были огромные и неуклюжие на вид ноги, но со стороны казалось, что они едва касаются поверхности снега. Не доходя несколько метров до Симмонса, туземец остановился, и теперь его можно было хорошо разглядеть. Он был около двух метров ростом, его угловатое туловище покрывала звериная шкура. На веревке, перекинутой через шею, болтался кожаный дорожный мешок.

– Вы должны улететь отсюда, - произнес джаат, едва шевеля губами. Он говорил на языке землян с удивительной легкостью, но гласные в его произношении звучали очень странно.

– Что?
– переспросил Симмонс. Он тщетно всматривался в лицо джаата, стараясь разобраться в чувствах, вызвавших этот неожиданный приказ.

Все в этом туземце было каким-то несоразмерным: большая, неправильной формы голова, глубоко посаженные глаза без век, длинные, дряблые и хрящеватые уши. Обычно светлая кожа сейчас, от прилившей к ней крови, была темной.

И, однако, в его внешности не было ничего смешного. Наоборот, вся его фигура была полна достоинства, в нем чувствовались сильный характер и уверенность в себе. Все это производило впечатление большой внутренней силы. Его лицо было бесстрастным, оно не выражало

никаких эмоций.

– Когда озаренные солнцем годы начинают заволакиваться туманом, терпению приходит конец.

Джааты любили говорить метафорами, а что касается этой их легенды об "озаренных солнцем годах"... По-видимому, туземцы всерьез верили в свою способность останавливать процесс старения на нужном им возрасте. Но проверить, что в этой легенде правда, а что вымысел, никто не мог, так как колонисты почти совсем не общались с обитателями этой планеты.

– А почему я должен улететь?
– спросил Симмонс.
– Что я сделал?

Длинное, узкое лицо джаата исказилось в жесткой гримасе:

– Вы все должны улететь! Вы должны покинуть наш мир!

– Покинуть ваш мир?
– Симмонс даже не сразу понял значение этих слов. Но почему?

– По нашему соглашению вы должны были оставаться в пределах дельты реки, - в голосе джаата, и Симмонс в этом больше не сомневался, звучал гаев, - но вы его нарушили. Теперь вы должны улететь.

Симмонс ковырял снег носком лыжи, стараясь найти какой-нибудь подходящий довод.

– А почему, собственно, вы это говорите мне? Я ведь не губернатор.

– Откуда нам знать обычаи чужеземцев? Передайте тогда мои слова, кому сочтете нужным.
– Туземец отошел на несколько шагов.
– Завтра мы встретимся на этом же месте.

– Послушайте...

Но было поздно, джаат отбежал уже более чем на двадцать метров. Еще несколько секунд, и он исчез в облаке снега, гонимого ветром. Это была еще одна загадка - джааты передвигались с поистине невероятной скоростью, не прилагая к этому, казалось, никаких усилий. И земляне не могли понять, как они это делали.

* * *

Колония, которая состояла когда-то из нескольких домов, за последние годы значительно разрослась. Большие магазины, склады и административные здания возвышались теперь на месте, где раньше были первые постройки поселенцев. Жилые дома отодвинулись дальше, а многочисленные фермы протянулись через всю долину, почти до самых склонов сопок. К этому времени на территории колонии, раскинувшейся на восемнадцать тысяч гектаров, проживало более двадцати тысяч человек.

Симмонс пересек грязно-зеленое нагромождение торосов на берегу реки, прошел мимо двух ребятишек, удивших в проруби рыбу, и направился к зданию административного управления. Кабинет Томаса Реджета, губернатора колонии, находился на первом этаже. Симмонс вошел.

Реджет поднял голову:

– Ну как, Симмонс, охота была удачной?

Это был массивный человек, несколько угрюмый, но чистосердечный. Великолепный администратор, дипломатом он был неважным. Он прибыл с Земли только два года назад.

– Да нет, не особенно.
– Симмонс уселся слева от письменного стола, за которым сидел Реджет, и вытянул свои длинные, нескладные ноги.
– Я встретил сегодня одного джаата. Он велел нам убираться с Удины.

Реджет поднял брови:

– В самом деле? И что ты ему ответил?