Возвращение
Шрифт:
У них здесь и запас продуктов имеется. Прекрасно.
Пронырливый одессит Моня шустро отыскивает колбы с химическим оружием гиворов.
Немного — ровно десяток стеклянных шаров. В ящиках пересыпанных опилками.
Берем. Распоряжаюсь обмотать «снаряды с химическим оружием» веревками или даже просто тряпками, на манер узелков, с которыми наши лаптеногие предки ходили.
А Моня-то — явно бывалый мародер! С профессионально развитой чуйкой на полезное добро. Неподалеку от ящиков с «оранжевой смертью», он же обнаруживает баулы, в которых
Наверное, на замену поврежденных держат. Или «про запас» для бойцов следующих групп. В общем — на нас хватило.
Быстро переодеваемся. Вернее, натягиваем, странно пахнущие, «инопланетные АЗК» — прямо поверх своей одежды.
— А ведь мощный камбэк намечается, а Егорий?! Транзитом через иные миры! «Рейс: Балканы — Ардея — Вайоминг — Нугари, отправляется через пять минут. Просим провожающих покинуть вагон». — скалит зубы Шептун.
— Сплюнь, нна. Пока что он, действительно — ещё только намечается.
— Прорвемся! — друг полон оптимизма, — Вот только кому-то снова не фартанет — его Одесса станет еще дальше. — поглядев в сторону сопящего Мони, натягивающего гиворские шмотки, ухмыляется Шептун.
— Ничего, зато на халяву в Америке побывает. Доводилось в штатах быть, а, Одесса-мама?
— Не, — Моня сплевывает через прореху в зубах, — Визу не давали, суки пиндосские. Судимости у меня.
— Ну вот, а теперь тебе на их разрешение — достать и положить! Национальный парк Йелоустоун! Бизоны! Ковбои! Скалистые горы! — соловьем разливается Валя так, будто во время своего не слишком удачного визита в Вайоминг, только и занимался созерцанием местных красот.
Я фыркаю.
— А ты у них, случайно агентом не работаешь? — спрашивает одессит, — Чего ты меня фалуешь-то? Я и сам с радостью. И вообще, мужики — с вами хоть и страшно, до одури — зато не скучно!
— А то!
Кстати, о «провожающих»…
Торопливо оббегаю глазами окружающее пространство и снова вижу местную девчушку.
Как ни странно — единственную обнаруженную нами пленницу в лагере «сектантов».
Чего она тормозит и не уходит?
Так и стоит, как неприкаянная, посреди лагеря и снующих по нему наших бойцов.
Сейчас эта, почти девочка, внимательно прислушивается к нашим словам. И похоже, даже что-то понимает.
— Эй, малая, ты чего здесь ждешь-то? Уходи. Иди домой. Ты свободна.
Разводит руками. Что-то лопочет на своем македонском или еще каком-то из местных языков.
Похоже, что ей просто уже некуда идти.
— С нами пойдешь?
Ну а что? Почему бы и нет — одно место из семидесяти вакантно.
Непонимание в не по детски серьезных глазах.
— С нами пойдешь, говорю?
Снова рыскаю взглядом: «Где этот сербский братишка запропастился-то»?
Впрочем, со второго раза эта птаха и так меня понимает! Или догадывается по жестам и интонации. Часто и торопливо кивает в ответ.
Заберем девчонку с собой. Тут ей в одиночку точно не выжить.
Вокруг
Ну, а с нами у этой барышни хоть какой-то шанс имеется. Хотя, конечно, тоже — без гарантии.
— Горан — время! — торопит Рул, — Сюда не меньше сотни пришельцев двигается. Судя по статам — один из них, вполне может быть дублером. Пора валить, от греха!
Оглядываю отряд:
— Все готовы к карнавалу? Кто-нибудь девчонке местной помогите нарядиться. Уходим! Я иду первым, за мной Арвинд и Арвильда. Следом за ними — Рул. Дальше сами определитесь.
Оборачиваюсь к Сербу, художнику и Мастифу:
— Мужчины — вы замыкающие. Пойдете в пятой группе. На вас — контроль порталиста на этой стороне.
Парни кивают.
— У нас не забалует! — скривившись в своей самой зловещей ухмылке, обещает помощник Зимнего.
Хлопаю по плечу гивора, на время первого прохождения привязанного ко мне.
— Ну что, веди, «Сусанин». Стоп! Арвинд, вдруг потом не до того будет — спроси гражданина, зачем им наши, земные дети?
Арвинд задает вопрос.
Гивор в недоумении округляет глаза и всей бледной рожей выражает непонимание.
Совершенно не верю его явно наигранному удивлению.
— Да не им конкретно, а вообще. В двух словах растолкуй ему про Качинский монастырь.
После конкретизации вопроса гиворский порталист начинает мяться и вилять насторожившимися глазами.
— Скажи, что я бываю очень нетерпелив. Особенно, когда жду прямого и честного ответа на свои вопросы, — я как могу более паскудно улыбаюсь и кладу ладонь на плечо гиворской девочки, стоящей рядом. — Пусть не боится сказать правду — у нас договор и свое слово я сдержу. Его дети останутся живы.
Порталист протяжно выдыхает и решается. Быстро и негромко произносит несколько фраз. При этом избегая смотреть выше уровня коленей окружающих.
Выслушав его объяснения до конца и покачав головой, Арвинд так же негромко переводит:
— Кого-то они приносят в жертву, других делают рабами, кровь некоторых используют в изготовлении своего оранжевого порошка. Говорит, если в процессе приготовления добавить в состав газа детской крови — он становится значительно более ядовитым. — молодой атреец кривовато и нехорошо усмехается и добавляет. — Отдельно, этот пес уточняет, что именно его племя на Земле ничем подобным не занималось.
— Понимаю. Времени у них пока совсем немного было. А ведь наверстают ещё, твари.
— я сплевываю, — Точно сектанты! «Язык повешенного, майская паутина и жабьи кости»! Тупые ублюдки!
Ладно — сочтемся!
Подтолкнув пришельца между связанных за спиной рук, вступаю на портальную плиту.
Оборачиваюсь и снова оглядываю все семь десятков товарищей:
— Пора, камрады! Ну что, мужчины — заставим звезды плакать?!
Народ отвечает дружным и воинственным рычанием.
Ругательствами и бахвальством на языках трех планет!