Возвращение
Шрифт:
У Мари не укладывалось в голове, что мужчина всей ее жизни, которого она так любила, мог проявить нетерпимость, рассуждая о «порядочности». Она считала, что, узнав о ситуации, в которой оказалась Леони, любой нормальный человек должен ополчиться на насильников, но никак не обвинять жертву насилия. Если бы Адриан узнал о том случае с Макарием… он бы осудил и ее, и тогда…
«Теперь ясно, что он совсем меня не понимает! Доказательство тому — он скрывал от меня правду о Мелине и отказывается взять девочку в нашу семью. Дочку Леони!» — в отчаянии думала Мари.
В
Мари понимала, что ее неожиданный приезд вызовет тысячу вопросов, и готовилась отвечать на них, пока такси ехало к «Бори». Была уже ночь, поэтому никто не увидел в свете, льющемся из окон, силуэта мадам Меснье, которая поднималась по аллее к дому. Оказавшись перед дверью, Мари набрала в грудь побольше воздуха и постучала. Венсан открыл створку двери и замер с открытым от удивления ртом. Через мгновение он воскликнул:
— Это вы? Добрый вечер, дорогая теща! Это так неожиданно!
Смущенный и растерянный, он все же проявил дипломатичность и ни о чем не стал спрашивать. Взяв у Мари чемодан, Венсан пригласил ее войти.
На возгласы мужа прибежала Лизон. Она смотрела на мать с таким же изумлением, что и Венсан, но от расспросов воздержалась, понимая: случилось что-то серьезное. Она распахнула объятия, и Мари упала в них и разрыдалась. В ней снова проснулся гнев, заставляя забыть о пережитой боли. Нервы Мари были напряжены до предела. Наконец она пробормотала:
— Лизон, дорогая, я так рада вас видеть! Мне было нужно приехать сюда…
Супруги обменялись озадаченными взглядами, но не осмелились расспрашивать. Они помогли Мари снять пальто.
— Мам, идем в кухню, выпьешь чего-нибудь горячего, — предложила Лизон спокойным тоном. — Ты наверняка замерзла. А потом мы поговорим, если ты, конечно, захочешь…
Венсан понял, что его присутствие необязательно, и вернулся в гостиную, где играли Жан и Бертий. Мари последовала за дочерью в кухню, где они устроились за широким столом друг напротив друга. Вся мебель оставалась на своих местах, огромная чугунная печь мурлыкала, как в былые времена. Мари, которая всегда обожала кухню, сказала тихо:
— Подумать только, мне едва исполнилось пятнадцать, когда я пришла в этот дом в качестве горничной Кюзенаков! Я сидела здесь, возле печки, пока варился суп. В кухне всегда бывало очень жарко, и я мечтала спать между шкафом и буфетом, только бы не возвращаться на чердак, где я дрожала от холода!
— Мама, не плачь! Лучше скажи, что случилось. Не помню, чтобы ты приезжала в гости без предупреждения!
— Я уехала из Обазина внезапно. Мы с Адрианом поссорились. В первый раз за двадцать лет… И я так на него зла! Возможно, нам придется
Лизон не верила своим ушам. Она промолчала, пытаясь представить мать одинокой. Невозможно! Это было так же абсурдно, как снегопад в августе или цветущая сирень в декабре! Для нее Мари и Адриан были идеальной парой, любящими друг друга людьми, живущими в полной гармонии. И все же она не могла подвергнуть сомнению слова матери. Пытаясь понять, что могло стать причиной драмы, Лизон сделала самое простое предположение:
— Мама, он тебя обманывал? В этом дело? — тихо спросила она. — У Адриана есть любовница, и ты об этом узнала!
Настал черед Мари удивляться. Она с грустной улыбкой покачала головой.
— Нет, другой женщины нет, но в одном ты права: Адриан меня обманывал! А я была так счастлива! Послушай меня, дорогая. Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было… Я от природы скорее флегматик, но сегодня я испытала такой гнев, что готова была ударить своего мужа… Да, мне хотелось его ударить! За то, что он так поступил со мной, я не могу его простить!
Мари с возмущением рассказала во всех подробностях об их яростной ссоре, о Леони и ее ребенке, однако скрыла то, что так ее мучило, — мнение супруга о женщинах, которые стали жертвами насильников.
Лизон по характеру была очень похожа на мать. Они хорошо понимали друг друга, поэтому делились некоторыми секретами. Так, Лизон знала о взаимной страсти своего отца Пьера и Леони, двух огненных натур, которых по очереди унесла преждевременная смерть. Когда мать замолчала, молодая женщина сказала:
— Если Мелина — дочь Леони, то я тоже считаю, что ее место в нашей семье, а не в приюте. О бедная моя мамочка, для тебя стало ужасным потрясением то, что ты узнала об этом ужасном случае с Леони! А отказ Адриана, наверное, разбил твое сердце!
Мари с унылым видом кивнула. В это мгновение в кухню вбежал ее внук Жан, держа за руку свою сестричку Бертий. Дети были очень рады увидеть бабушку и, улыбаясь, бросились в ее объятия.
— Мои дорогие! Я вас до сих пор не поцеловала! — пробормотала Мари, прижимая их к груди.
Успокоенная бурной радостью малышей, она вдруг заметила округлившийся живот дочери.
— О Лизон, я — плохая мать! Я приехала к тебе плакаться и даже не спросила, как ты себя чувствуешь! Что говорит доктор?
— Мамочка, не беспокойся обо мне! Беременность проходит нормально. Я очень хорошо себя чувствую для семи месяцев. И потом, у меня золотой муж! Он помогает мне во всем, старается, чтобы я побольше отдыхала. Сегодня он снова приготовил ужин, и уже по одному запаху я знаю, что мы получим огромное удовольствие от еды! Венсан всегда готовит с запасом, поэтому не беспокойся, хватит на всех! Думаю, у нас есть повод устроить маленький семейный праздник.
Как и обещала Лизон, еда была вкуснейшей. Венсан подал прекрасный, густой овощной суп, потом рулет из говядины с жирным темным соусом. А в конце ужина у Мари появилась возможность вспомнить забытый вкус десерта под названием булигу.