Возвращение
Шрифт:
Закусили.
— За девочек спасибо, что вернул. — Произнес Гарич смежив устало веки.
— Пожалуйста. — Кивнул тот ему в ответ.
— И за королевство спасибо. — Опять произнес капитан.
— Угу. — Кивнул опять барон, скривившись как от куска лимона.
— А вот по нашему с тобой вопросу ответить тебе все же придется. — Ол`Рок задумчиво оглядел парня с ног до головы. — Ты ведь у нас совершеннолетний теперь? Я не ошибаюсь?
— Да ладно?! — Барон удивленно вскинул брови. — Гарич! Я тебя умоляю!
— Ничего не
— Боги поднебесья! — Априя Хенгельман отпустила ноги тела, которое тащила с сестрой по грязному городскому проулку, схватившись за спину руками. — Проклятье! Спину стрельнуло! Вроде малец мальцом, а тяжелый зараза!
От избытка чувств, старушка пнула перетаскиваемого носком сапога.
— Тише ты! — Шикнула на нее сестра, продолжая волочить по грязной дороге за руки молодого парня. — Зашибешь еще ненароком! Вон гляди его и так кто-то порядочно отметелил!
— Ох уж это мужичье! — В сердцах сплюнула на землю Априя, вновь хватая за ноги их ношу. — Страдальцы ..уевы, вояки итить их за ногу! Строят из себя не пойми чего, а на проверку, только хари свои заливать пойлом могут, да подсрачники друг дружке по кабакам отпускать.
— Не ворчи. — Покряхтывая, отвечала ей сестра Мила.
— Сидят здоровенные лбы, слезы с соплями свои пьяные по мусалам размазывают. — Не унималась все старушка. — Шли бы остолопы по домам, землю пахали, дома рубили, баб тра…
— Да угомонись ты! — Не выдержала Милана Хенгельман. — Вокруг него охраны крутиться целая куча, хорошо повезло, дурак с кем-то драку устроил, можем по–тихому утащить, а ты все бу–бу–бу да бу–бу–бу! Тащи давай, молча!
Молодого паренька две старушки с трудом, но все же отволокли от питейного заведения порядочно, считай две улочки задворками, пока их не встретил небольшой крытый тентом возочек запряженный худосочной чумазой кобылкой. Благо с повозки соскочили две стремительные черные тени, лихо погрузившие похищенного внутрь, и старушкам не пришлось его еще и туда забрасывать, так как ругань в полутонах была та еще.
Колеса резво закрутились застучали по мостовой, Касприв покинули довольно резво без задержек, а дальше уже укатанной грунтовкой между рощь и покрытых легкой пудрой первого снежка полей.
Ветерок задувал, ночное зимнее небо было непроглядным из-за перины облаков, спустя примерно три, может четыре часа езды, вывернули на полутропку, едва видимую дорожку, что привела их спустя еще какое-то время наконец-то к низкому покосившемуся от времени домику, вросшему по пояс в землю.
— Тащите в дом. — Махнула темным эльфам рукой, на тело паренька Милана Хенгельман. — А ты Апри печь затопи, дом весь выстыл.
Легкие темные фигуры быстро справились с задачей, без слов и лишних движений скрываясь в ночи, а Милана все время простояла у окошка, тяжело вздыхая
Кто-то холодный, чужой и бесстрастный, пристально буровит, не оставляя ни на минуту покоем, она даже для себя мысленно нарисовала его фигуру, щуплую, закутанную с ног до головы в непроглядную темную мантию.
Меня трусило, причем не пойму толи от холода, толи от высокой интоксикации организма алкоголем. Пару раз за ночь со стоном пытался встать и куда-то пойти, каждый раз, обратно заботливо укладываемый чьими-то руками в постель.
Потом меня рвало, и лишь под утро я полноценно уснул, наверное, впервые по нормальному за эти полтора месяца блужданий по мукам.
Проснулся далеко за полдень, в незнакомом бревенчатом домике с низким потолком под мерное потрескивание полешек в дровяной печи в центре, просто молча и без резких телодвижений, покряхтывая, встал, спуская босые ноги в камыш который всецело укрывал, похоже, земляной пол этой незнакомой хижины.
— Ну что болезный, живой? — Шмыгнув носом, донесся старческий дребезжащий голосок из угла комнаты.
— Еще не знаю. — Я с сомнением ощупывал себя то и дело, морщась, когда находил многочисленные гематомы на своем теле.
— Не кисло тебя так, сынок отметелили. — Посочувствовала старушка, которую я, наконец, рассмотрел своим слегка заплывшим правым глазом.
— Бывает. — Философски пожал я плечами, тут же пожалев об этом, так как ребра отозвались глухой болью.
— Зубы то в этот раз хоть оставил? — Хихикнув, из-за печи появилась вторая бабулька, точная копия первой, сидящей в углу со спицами и вязанием, неся на ухвате дымящийся чугунный горшок и ставя его на покосивший, на правый бок деревянный стол.
— На месте вроде. — Я испуганно поводил языком во рту, пересчитывая свое достояние.
— Это ж Гарич был? — Спросила Милана, продолжая, возится с горшком. — Старая стала, слепая, в темноте то толком и не разглядела. Да и вы там скакали с ним как петухи в курятнике, только перья во все стороны летели.
— Ага. — Кивнул я, доставая из-под топчана, на котором лежал свои сапоги. — А портянки где?
— Простирнула. — Подала вновь голос Априя Хенгельман из своего уголка. — Смердели так, что мочи не было терпеть, там, у печки бери, должны уже высохнуть.
— Есть поди хошь? — Хмыкнула Милана, наблюдая от стола за моими робкими попытками вновь научиться нормально, передвигаться. — Пол дома ночью заблевал поганец, хотели уже под утро вообще на улицу выкинуть, устроил тут не пойми чего.
— Водички бы… — Голова хоть и не болела, но плыла и была ватной.
— За стол садись. — Махнула рукой Мила. — Вон отварчик с травками, вот кашка с грибочками, да не спеши, губы все по побиты, только корка взялась, опять полопаются, вся харя в кровище будет.