Возвращение
Шрифт:
– Ну, кроме одежды… – задумался он. – Дита накануне была… ну… обыкновенная. Как всегда. А я думал, если человек что-то такое задумал, побег или еще что, он нервничает, дергается… старается это скрыть… А из Диты плохая актриса, у нее все на лице написано!
«Опять-таки, почти все мужья думают так о своих женах», – хмыкнула я про себя.
– И, конечно, дети, – завершил мысль Ротт. – Она их очень любит. И вдруг такое… Не могла она уехать, даже с детьми не попрощавшись! К матери ее посылали – не было там Диты…
«От большой любви женщины, случается, и о детях напрочь забывают», –
– Что ж, господин Ротт… Я займусь вашим делом. Времени, конечно, прошло уже немало, но я постараюсь разыскать вашу жену. Так… – я взглянула за окно. – Сегодня уже поздно. Завтра с утра я наведаюсь в сыскное и взгляну, что они успели узнать по вашему делу, а потом приеду к вам. Кстати… Не говорите никому, что наняли меня.
– А… – Ротт часто заморгал, потом, видимо, сообразил: – Это чтобы не спугнуть… Ну, если вдруг кто что видел, знает?
– Именно, – усмехнулась я. – Вы на редкость проницательны, господин Ротт. Возможно, эта предосторожность нам и не понадобится, но пока – лучше молчите. Ах да, совсем забыла: работаете вы на дому?
– Нет, что вы, у меня большая мастерская, – гордо ответил Ротт. – Сам-то я беру только самые сложные заказы, а по мелочи трудятся подручные. Но я плохих портных не держу, мне репутация дороже!
– Не сомневаюсь, – сказала я. – Значит, в мастерскую я наведаюсь под видом клиентки. Поговорю с вашими работниками. Надеюсь, не нужно предупреждать, что мы с вами не знакомы?
– Ну что вы, конечно, – закивал Ротт. Кажется, ему было немного не по себе.
– В таком случае, ответьте мне еще на несколько вопросов, – произнесла я.
Ротт добросовестно отвечал, и если вопросы и показались ему странными, то он этого никак не показал.
– Прекрасно, – сказала я, наконец. – Задаток оставьте. Пока этого довольно, но… Дальше будет видно.
– Благодарю, госпожа Нарен… – Ротт поднялся и попятился к двери, кланяясь. – Всего доброго, госпожа Нарен…
– Всего доброго, – ответила я, набивая трубку.
Хм… любопытное может оказаться дельце. Если красотка Дита в самом деле не сбежала с каким-нибудь прохиндеем, что вполне вероятно, то какие остаются варианты? Пристукнули в подворотне из-за пары колец и браслета? Очень может быть, а что тела не нашли – зима, под снегом много чего можно спрятать. Похитили? Есть охотники до красавиц, которым закон не писан, но… Кому она понадобилась, мать троих детей? На лице, положим, это не написано, но фигура-то наверняка уже не девичья… Хотя есть любители и на таких дам. А может, она угодила под лошадь и лежит сейчас в беспамятстве в какой-нибудь городской больнице или у сердобольного горожанина. Или…
Как обычно, версий множество. Будем работать, усмехнулась я…
Утром я, как и собиралась, отправилась в сыскное. Заглянула к Висласу, поинтересовалась делом Диты Ротт и, конечно, получила материалы. (Приятно работать напрямую с начальством!) Было их, признаться, совсем немного. К работе юные (в этом я не ошиблась) сыщики подошли не то чтобы спустя рукава, но и без особого рвения, остановившись на версии побега с любовником. Знакомых и родственников опросили, но поверхностно: задавали вопросы только по поводу дня исчезновения
Я в задумчивости побарабанила пальцами по столу. Знакомых у Диты было немало. Хоть кто-то что-то должен был заметить, причем спрашивать надо не только о памятном дне, но и о том, что происходило ранее. Может, что и вспомнят. Начну, пожалуй, с ближайших подруг, а там, глядишь, еще кто нарисуется!
Но это могло обождать, меня же ждал визит в мастерскую господина Ротта. Впрочем, мастерская – это слабо сказано. Господин Ротт держал лавку, торговавшую готовым платьем, здесь же костюм могли подогнать по фигуре. На втором и третьем этаже этого заведения располагались рабочие комнаты. Дело было поставлено на широкую ногу, я уже знала, что на Ротта работают и надомные мастера – кто отделку мастерит, кто белье шьет…
– Чего изволите? – подлетел ко мне смазливый малый, стоило мне войти в лавку и остановиться, оглядывая будто бы в растерянности ряды деревянных болванов, на которые натянуты были разнообразные платья и мужские костюмы. Удобная придумка: видно хотя бы примерно, как ляжет ткань на человеческой фигуре.
– Покажи-ка мне, любезный, что-нибудь… – я прищелкнула пальцами, входя в роль Фелиции Нойрен. – Словом, я скажу, а ты уж сам сообрази. Я в этом деле, сам видишь, ни ухом, ни рылом, а вот… – Я скривилась. – Племянницу замуж выдаю, надо, чтоб все чинно и благопристойно, и непременно праздничное платье нужно! Так что давай-ка, подбери чего покрасивее!
Приказчик наметанным взглядом окинул мою фигуру, оценил рост и сложение, порысил куда-то между рядами наряженных болванов. Неужто в самом деле отыщет что-то подходящее? Ох, сомневаюсь!
– Прошу сюда, госпожа! – парень развернул в мою сторону деревянную куклу. Надо думать, они пустотелые, иначе натаскаешься за день! – Вот, взгляните!
Я окинула взглядом предложенное диво. Конечно, пошито по последней моде: вырез обнажает грудь едва не до пупа, складок на юбке столько, что среди них в прятки можно играть, а позади волочится шлейф изрядной длины. Всё это великолепие оказалось пронзительно-зеленого цвета с перламутровой отделкой, черными кружевами и фестончиками везде, где можно и где нельзя.
– Ты что, смеешься надо мной, что ли? – нахмурилась я. Приказчик, не переставая улыбаться, отступил за болвана. – Ты мне что показываешь?! Это, по-твоему, нарядно, что ли? Я ж тебе человеческим языком сказала: племянницу замуж выдаю, она мне заместо дочки! И что, я в этой унылой тряпке должна на свадьбе показаться?!
– Последняя мода… как раз по вашему возрасту… – пискнул приказчик, но, на его счастье, я проигнорировала последние слова.
– Да оно мне еще и коротко будет! – припечатала тетушка Фелиция. – А ну, другое покажи! И побогаче чтобы, с золотом там, с перьями, на одной нейре давеча такое видела!