Возвращение

Измайлова Кира Алиевна

Я пыталась искать ее привычным методом – при помощи какой-нибудь вещи, но тщетно. Создавалось впечатление, будто ни к одному предмету в доме Ротта Дита не была привязана, а значит, поиск оказался невозможен. Это настораживало: не бывает так, чтобы у человека не нашлось хотя бы любимой расчески! То ли Дита забрала такие вещицы с собой, то ли их и правда не было, но… Странно. Очень странно.

Ротт то ли недоговаривал чего-то, то ли просто не знал. Подруги, знакомые… Кто из них знал настоящую Диту? Кто мог предположить, что было у нее на уме?

В глубокой задумчивости

я ехала узкими улочками Рыночного квартала. Наведаюсь опять к папаше Власию, вдруг да появились новости, если не о Дите, так о вороном вейрене!

Здесь было шумно, как всегда: рынок – он и есть рынок. Не такой приличный, как на другом берегу реки, где почтенные матери семейств совершают ежедневный ритуал выбора лучших продуктов для обеда, где важные – куда там королевским лакеям! – кухарки из богатых домов велят доставить самое лучшее и свежее к господскому столу, где солидные мужчины выбирают меха и ткани, утварь и разные диковины… Нет, здесь тоже можно было купить овощи и мясо, ткани и глиняные горшки, но помимо них тут предлагали еще много всего интересного. Недаром Рыночный квартал именовался также и Разбойным! Здесь по дешевке сбывали краденое (в основном для отвода глаз, для настоящих сделок существовали укромные места), здесь нанимались для того, чтобы поучить кого-то уму-разуму или, наоборот, защитить этого кого-то от своих коллег… Человек бывалый мог отыскать в этих местах практически все, что может понадобиться. Увы, разгадки моих дел тут не продавались, а то я бы уж не поскупилась!

Торговали тут повсеместно, пришлось спешиться и вести лошадь в поводу, чтобы не сшибить какой-нибудь лоток. Вокруг клубился развеселый народ, только смотри, как бы кошелек не срезали! С одной стороны разливался удушающий аромат дешевых духов, с другой воняло лежалой рыбой, торговки и торговцы орали на разные голоса, выхваляя свой товар.

– Рыба! Свежая ры-ы-ыба!

– Да какая она свежая, побойся богов!

– Только сегодня плавала!

– Где она плавала, в выгребной яме, что ли? Вонь-то какая!

– Себя понюхай! Иди отсюда, иди! Ры-ы-ы-ба! Све-е-ежая ры-ы-ыба!

– Овчина, овчина, отличная овчина!

– Горячие лепешки! Горя-а-ачие лепешки!! Берите, не пожалеете!

– А вот кому ринт разливной! А вот кому погреться!..

Я слушала и усмехалась: ничего не изменилось за десять лет. Разбойный квартал – так уж точно! Уже троих карманников прогнала…

– Пла-а-аточки шитые! Пла-а-аточки! – ударил мне в ухо пронзительный крик, так что я вздрогнула. Толстая тетка за прилавком лавчонки потрясала охапкой разноцветных тряпок – моя кобыла, и та попятилась от неожиданности. – Госпожа, возьмите платочек! А то вот скатерки шитые, салфетки разные, утиральники…

– Потише, уважаемая, – поморщилась я.

Приняв мои слова за приглашение, толстуха взмахом руки вывалила передо мной груду пестрого тряпья, мол, выбирай.

«Купить, что ли, косынку? – хмуро подумала я. – А что, яркие. Меня издалека видать будет!»

Я потянула за угол какую-то красную тряпку, а вместе с ней вытянула вышитую салфетку. Хотела было кинуть ее в общую кучу, но

увидела узор и застыла.

– Понравилось, госпожа? – перегнулась через прилавок торговка. Доски опасно затрещали. – Возьмете? Вот еще такие же есть, а вот с другой картинкой… И утиральники, и скатёрка!

Я смотрела на салфетку. Простенькая каемка – вышитые листья вьюнка, по углам – цветы. Ярко, пестро, наивно, как почти все вышивки в таких лавчонках… Только цветы кажутся живыми.

– Возьму, возьму, – ответила я, чем обрадовала торговку до крайности. – Ну, что у тебя еще есть?

Порывшись в груде товара, я обнаружила еще несколько салфеток, платков и полотенец, вышитых той же рукой. Правда, покупать их отказалась, взяла только первую салфетку и еще один платок: красный, как и собиралась, с вышитыми по углам черными маками. Чем-то он мне приглянулся.

– А скажи-ка, уважаемая, – произнесла я, расплатившись, – Ты не знаешь, часом, кто мастер? Больно нравится мне, я бы заказала кое-что…

– Как не знать! – оживилась толстуха. – Это Рия вышивает. Она тут недалеко живет и заказам всегда рада!

Рия? Я уже слышала это имя! Но…

Толстуха долго и путано объясняла дорогу к обиталищу этой Рии, наконец, назвала приметный ориентир, и я поспешила уйти от нее как можно дальше. Намерения у тетки были самые добрые, но от ее пронзительного голоса звенело в ушах.

Значит, Рия… Стоп, сказала я себе. Пока ничего не ясно. Надо сперва взглянуть на эту мастерицу.

Рия квартировала на втором этаже небольшого домика. Довольно приличное местечко, для Разбойного квартала, я имею в виду. На первом этаже обитало шумное многодетное семейство, я бы при таком соседстве очень скоро рехнулась, но вышивальщице, очевидно, гомон не мешал.

– Кто там? – спросили из-за двери на мой деликатный стук.

– Вы Рия? – осведомилась я. – Меня к вам тетка Тира отправила. С заказом я.

– Сейчас открою! – оживилась женщина.

Скрежетнул ключ в замке, дверь распахнулась, и я оказалась нос к носу с прехорошенькой брюнеткой, совсем молоденькой на вид.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила она. – Присаживайтесь… Что вы хотели?

– Ваша работа? – протянула я ей салфетку.

– Моя, – улыбнулась она. – Вам нравится? Я могу что хотите вышить…

– Я не сомневаюсь, – кивнула я. – Вас ведь не Рия зовут?

– Ч-что?..

– Вы Дита Ротт, – сказала я. – Не так ли?

– От… откуда в-вы зн-наете? – женщина осела на стул, оттягивая воротник, будто он ее душил. – В-вы кто?

– Независимый судебный маг Флоссия Нарен, – отрекомендовалась я. – Расследую дело о вашем исчезновении, госпожа Ротт. Как видите, я вас нашла.

Я умолчала о том, что отыскать ее мне помогла только счастливая случайность и привычка шататься без дела по Разбойному кварталу.

Лицо Диты разом потеряло все краски. Казалось, она хочет сказать что-то, но не может. Она и правда не могла: потрясение оказалось настолько сильным, что бедняжке начисто отказала речь. Неприятная проблема, но не из самых сложных, странно, что женщину до сих пор не избавили от нее!