Возвращения домой: Герой
Шрифт:
— Великий Магистр Кейн смог выйти за пределы смертной оболочки, — сказал Джарлаксл.
— Я не знаю этого человека.
— Он — Магистр Цветов Ордена Желтой Розы из Дамары, — пояснил наемник. — Он человек, но я сражался с ним сто лет назад, задолго до Магической Чумы. Век, может даже два века назад. И он все еще жив, и все еще может победить в бою почти любого противника. Его тело — лишь канал, через который дух контактирует с реальным миром. Так говорят. Я был свидетелем великой магии его духа, и не могу не согласится с такими
— Он достиг совершенства мысли? — спросила Ивоннель.
— Идеальной концентрации, — поправил Киммуриэль. — Он не иллитид.
— Тем не менее, — возразила женщина. — Этот… Кейн. У него все получилось потому что ум был ясен, а мысли — полны рациональности. Для того, чтобы найти идеальную концентрацию, ему потребовалось обрести гармонию внутри себя. Достижение этой гармонии помогло ему выйти за пределы сознания, но разве может подобное сработать с Дзиртом? Вы серьезно? Когда он так потерян?
— Кейн поможет Дзирту найти путь, — настаивал Джарлаксл, чей голос звенел от отчаяния.
— Каким образом? — посмеялась над ним Ивоннель, и добавила, обращаясь к Киммуриэлю: — Как?
— Из-за болезни Дзирт не видит правды. Весь мир кажется ему большой ложью, — пояснил Киммуриэль.
— Ты это уже говорил.
— Как мне использовать разум, чтобы сопротивляться подобному вторжению, если нет точки опоры? Что делать, если мои самые сильные попытки будут восприняты Дзиртом, как лживая и жестокая игра?
Ивоннель скрестила руки и приняла задумчивый вид.
— Если я найду ответ, ты мне поможешь? — спросила она.
— Он — да, — сказал Джарлаксл, прежде, чем Киммуриэль смог сказать хоть слово.
Хотя этого не было достаточно для Ивоннель и она посмотрела на Киммуриэля. После короткого смешка в адрес Джарлаксла, псионик кивнул, соглашаясь.
— Теперь я хочу поговорить с дядей наедине, — сказала она, и Киммуриэль, испытывая неземное счастье, покинул комнату, даже не потрудившись попрощаться.
— День полон неожиданностей, — сказал Джарлаксл, когда Киммуриэль ушел.
— Я наложила на него проклятие, — призналась Ивоннель.
— На Киммуриэля?
— На Дзирта, — ответила Ивоннель, и Джарлаксл откинулся на спинку кресла. Он сжал подлокотники с такой силой, словно едва удерживал себя от того, чтобы набросится на женщину.
Он не моргал.
— Не Безумие Абисса, — пояснила она. — Как ты сейчас подумал.
— Тогда что? Когда?
— Когда он покинул Дом Бэнр, мое проклятие последовало за ним. Когда он вернулся и посмотрел на Кэтти-бри, то увидел в ней демоницу, — пояснила Ивоннель. — Это, разумеется, моих рук дело. Как ты знаешь, Дзирт потерял всякое доверие ко всему. Так что я подбросила ему мыслишку, чтобы привести его туда, куда он и без того неизбежно пришел бы. Он должен был убить её, этим самым полностью уничтожив себя. Подходящая кара для того, кто бросил вызов Паучьей Королеве. Это было одобрено самой Госпожой Ллос.
Джарлаксл сложил руки
— Он не сделал этого, — сказала Ивоннель.
— Кэтти-бри не дала…
— Нет, он сам не сделал этого, — снова сказала она. — Женщину застали врасплох и должны, могли, убить. Но он не стал этого делать. То, как он избежал ловушки, не поддается разумному объяснению. Но он не стал её убивать.
— Ты выглядишь впечатленной.
Она кивнула.
— И заинтересованной.
— И ты пришла, чтобы закончить…
— Нет! — заявила она с уверенностью, поразившей её саму.
Джарлаксл пристально посмотрел на неё.
— Нет, — снова повторила она тихим голосом. — Я пришла не со злом. Я не желаю мести.
— Потому что он смог сопротивляться тому, чему не должен был смочь, — сказал Джарлаксл, и понимающе кивнул.
— Тогда надежда есть, — заметил Джарлаксл. — Значит, часть Дзирта еще жива, часть того, кем он был. Якорь, который удерживает его.
— Нет. Ему не выбраться из этой ямы самому.
— Ты говорила…
— То, что он не убил Кэтти-бри — разумеется, удивительно, — призналась она. — И да, он показал внутреннюю силу и сердце, заставившее меня остановиться. Но это не значит, что обманчивый шепот в его голове оставит его в покое.
— Он думает, что весь мир, вся его жизнь — один сплошной обман, который создан лишь для того, чтобы разбить его сердце, — заметил Джарлаксл.
— Обманчивый шепот, — повторила женщина.
— Если он поймет, что его заблуждения абсурдны….
– заспорил Джарлаксл.
— Это не удержит его от сумасшествия.
— Кейн научит его глубокому пониманию разума и тела.
— И шепот не утихнет во веки веков.
— Он признает свою неправоту!
— Нет.
— Ты несешь бред.
— Ты мыслишь ясно, и потому ждешь аналогичных действий от Дзирта, — сказала ему Ивоннель. — Такое типичное заблуждение. Он сломан. Что-то внутри него повреждено. Ты не можешь надеяться, что Дзирт разберется со своими перекрученными мыслями. Это как ждать, что человек с раздробленными костями побежит. То, что ты не видишь раны, не значит её отсутствия. Это не то, что лечится с помощью силы воли. Это сложнее, чем простое сращивание сломанной кости.
Джарлаксл покачал головой, тщетно пытаясь отрицать сказанное.
— Это коварная болезнь, — уверенно продолжала Ивоннель. — Постоянный гнет сомнений и страха, который умно борется со всеми мечтами и надеждами, — она испустила беспомощный смешок. — Не сильно отличается от пути Ллос, и тех способов, какими матроны матери держат остальных под своей властью. Вот только эти матроны матери живут теперь в голове у Дзирта. И они не станут мягче. В этот раз ему не победить. Потому что, в отличие от его первых дней в Мензоберранзане, теперь ему некуда бежать.