Возвращенный рай

Таннер Дженет

– Да. И относится к этому неодобрительно. Но она вообще не желает обсуждать ничего, связанного с войной. Похоже, для нее это очень болезненная тема.

– Осмелюсь с этим согласиться. – Гийом некоторое время молчал, глядя в пространство. – Не надо забывать, Ги, что все мы люди, все мы человеки. Нам свойственны человеческие слабости.

– Значит, ты так же, как и моя мать, хотел бы, чтобы я проигнорировал полученную мною информацию? И позволил бы фон Райнгарду – если это действительно он – спокойно доживать свой век на островке в Карибском море?

– Нет. –

В голосе Гийома прозвучала спокойная, но решительная нотка. – Ги, ты потряс меня, приехав и рассказав, что нашел эту свинью после того, как прошло столько лет. Но я действительно думаю, что надо семь раз подумать, прежде чем решиться что-то сделать – очень легко впасть в раж, преследуя цель, и угодить по дороге в яму. Конечно, я бы хотел, чтобы наши сокровища возвратились на свое место и чтобы фон Райнгард заплатил за жизнь моих сыновей.

Он поднялся со своего кресла, подошел к высокой конторке из красного дерева, которая тускло отсвечивала при свете настольной лампы, стоявшей на ней, и извлек из конторки большую коробку с документами.

– Думаю, здесь ты найдешь все, что тебе нужно – опись пропавших вещей, фотографии, детальные описания, даже квитанции за восстановительные работы по реставрации до войны некоторых картин, которые были вырезаны из рам. Ты найдешь здесь также мои записи, которые я делал в годы войны. Они не очень подробны – меня никогда не хватало на то, чтобы вести обстоятельные дневники – но, по крайней мере, ты сможешь сверить даты, если возникнет в том потребность. Просмотри все это и возьми то, что может понадобиться. А может, будет лучше, если ты отнесешь отобранное в контору Анри и там тебе сделают копии. Думаю, оригиналы лучше сохранить здесь, в замке. Может быть, ты сам умеешь снимать копии?

– Думаю, справлюсь. Спасибо, дедушка.

– Ну, как я сказал, дело предстоит не из приятных, а ты знаешь, Ги, что я избегаю неприятностей. В этом отношении я немного робок. Но мне бы хотелось вернуть фамильные сокровища назад прежде, чем я покину этот мир. Да, было бы неплохо узнать, что они перейдут к твоим детям и к детям твоих детей.

Ги коротко улыбнулся.

– Тогда я думаю, что в моем распоряжении достаточно времени, дедушка. Надеюсь, ты еще долго не оставишь этот мир.

– И я надеюсь. Но зарекаться не стану. Иногда, Ги, я чувствую себя очень старым. Человек не должен переживать своих детей.

Действительно, в этот момент он выглядел очень старым – будто груз прожитых лет неожиданно со всей силой навалился на плечи старика.

Нужно ли мне затевать все это? – размышлял Ги. Нужно ли дедушке беспокоиться об этом теперь, на закате его дней? Но желание мести фон Райнгарду, которым Ги напитывался от речей деда в годы своего детства, было слишком сильным. Он возненавидел этого ублюдка тогда и ненавидел его теперь. И только слабость и преклонный возраст заставляли Гийома уклоняться от того, чтобы опять вспомнить те ужасные времена, которые он пережил. Если Ги сумеет возвратить фамильные сокровища, то игра стоит свеч. Дед умер бы спокойным, если бы прикоснулся к ним своими руками еще раз.

– Ты сейчас же займешься

копиями, Ги, или завтра утром? – спросил Гийом.

– У меня немного времени, дедушка. Приступлю к этому прямо сейчас.

– Очень хорошо. – Старик поднялся и направился к двери. – Тогда я спущусь вниз, если ты не возражаешь. Я что-то очень устал.

– Хочешь, я провожу тебя?

– Нет, зачем же. Я способен спуститься по лестнице самостоятельно. Оставайся здесь, делай, что надо.

– Прекрасно. Пожелай всем от меня доброй ночи, если они рано разойдутся спать – до того, как я здесь закончу свои дела.

– Передам.

Когда старик ушел, Ги огляделся, на мгновение ощутив какое-то жуткое предчувствие. Придет день, когда этот кабинет станет его. Отсюда он будет управлять делами поместья так же, как это делал дед, а до него – прадед. Чувство преемственности страшило, но одновременно оно было и отрадным. Ги размышлял об этом немного дольше, чем надо, потом решительно пожал плечами, оставив всякие мысли, и обратился к нужным ему делам.

– Ги, что ты здесь делаешь?

Был поздний час. Ги, погруженный в бумаги, которыми снабдил его дед, не слышал, как отворилась дверь. Вздрогнув, он поднял голову и увидел в дверях Лизу.

– Лиза, как ты здесь оказалась? Я думал, все уже легли спать.

– Я– сова, разве ты этого не знаешь? Во всяком случае, ты еще не ответил на мой вопрос – а я спросила первая!

Она вошла в кабинет, прикрыла за собой дверь, – девушка уже не первой молодости, чуть ли не болезненной худобы, без следов макияжа, который оживил бы ее довольно бледное лицо. Сегодня, из-за уважения к событию, она надела платье – прямое, из кремовой шерсти – и, к большому своему неудобству, чулки и туфли на высоких каблуках. Лиза не любила наряжаться. Ей гораздо больше нравились джинсы, огромные свитера и ковбойские сапожки, которые она обычно носила зимой.

– Послушай, Ги, ты должен объяснить мне все, – настаивала она. – Я специально приехала из Парижа, чтобы повидаться с тобой, а ты взял и закрылся здесь, наверху!

– У меня возникли важные дела. Из-за этого, собственно, я и приехал сюда.

– Из-за того, что так расстроило дедушку? После разговора с тобой он спустился к нам очень бледный. Ги, не стоит его тревожить. Он ведь уже очень старый. – Она вынула из кармана своего платья пачку сигарет и закурила. Пикантный запах табака «галуа» заполнил кабинет. – Так расскажешь ты мне обо всем этом или нет?

Ги откинулся в кресле.

– Да, расскажу. Я и хотел это сделать. Если я не ошибаюсь, ты имеешь право знать об этом. Почему бы не сделать этого прямо сейчас? Тогда ты будешь подготовлена.

– К чему такая торжественность? Твои слова звучат очень загадочно.

– Вовсе нет. Просто само дело довольно щекотливое. Не хотелось бы, чтобы ты болтала о нем со своими друзьями-леваками.

– Не будь бякой, Ги! – Ее губки растянулись в тонкую линию, она глубоко затянулась. – У меня перед друзьями обязательства такого же рода, как у тебя перед твоими. Кстати, как поживает Венди?