Возвращенный рай
Шрифт:
Она была так потрясена, что даже не могла плакать, ей не верилось, что он мог так поступить с ней.
Но остались безошибочные свидетельства – шея горела от его захватов; в самом интимном месте, которое он натер своим бешеным напором, она чувствовала ноющую боль, пах залила клейкая жидкость.
Теперь он сел, этот новый Шарль, которого она не знала, поглядывая на нее с выражением триумфа и ненависти.
– Неплохая практика для одного раза, – язвительно произнес он, застегивая брюки.
Кэтрин тоже села, стараясь прикрыть себя остатками одежды.
– Теперь
– Пока что – да. Но тебе следует учесть, что отныне я буду поступать таким образом, если ты станешь уклоняться от своих супружеских обязанностей.
– Ну, нет, – решительно произнесла она. – Ты обошелся со мной так в первый и последний раз, уничтожив остатки любви, которые у меня еще сохранялись к тебе, Шарль. Я тебе не изменяла, хочешь ты этому верить или нет. Тот факт, что я твоя жена, что-то еще значил для меня. Отныне все кончено.
Он уставился на псе, пораженный глубиной ее тона и чувствами, которые выразились в словах, впервые ощутив что-то близкое к страху.
– О чем ты говоришь?
– Если ты хоть раз… хоть один раз… еще дотронешься до меня хоть пальцем, я уеду от тебя и заберу с собой Ги. И я не постесняюсь громкого скандала. Я расскажу твоему отцу, что ты за человек и почему я больше не смогу жить с тобой. Говорю это серьезно, Шарль, – только одним пальцем! Поверь, мне не до шуток!
И неожиданно сомнения у него пропали. Кэтрин действительно говорила серьезно. Ситуация резко изменилась. Шарль опять почувствовал страх, такой сильный страх, что у него зашлось дыхание и его охватил жгучий стыд.
В то мгновение он опять превратился в маленького мальчика, представшего перед суровым отцом за плохое поведение, читая в мудрых старых глазах свое обвинение или еще хуже – разочарование. Шарль знает, что всегда расстраивал отца, и это сознание лишало его покоя. Но если Гийом узнает об этом его поступке, он не только расстроится, а проникнется чувством омерзения. Недостойное поведение Шарля как мужчины и как мужа станет известно всем, кому пожелает рассказать об этом Кэтрин. Его презирать начнут все. Но самым неприятным для него было то, что его станет презирать Гийом.
– Ради Бога, женщина, одевайся же.
Но когда он повернулся и ушел от нее, ему казалось, будто голым был он сам.
– Что-то не так, Кэтрин? – мягко спросил Пол. Разговор произошел на следующий вечер, когда со своей чашкой кофе Кэтрин вышла на улицу, чувствуя, что больше ни минуты не сможет вынести нудного разговора в столовой. Она присела на чугунную лавочку на краю лужайки, глядя на парк, залитый лунным светом. Она не услышала его приближения, пока Пол не заговорил.
Кэтрин посмотрела на мужчину. В лунном свете его лицо казалось очень мужественным, сплошные линии и углы. Всей душой она потянулась к нему.
– Все нормально.
– Вы стали чересчур тихой. Весь день не проронили ни слова, и вчера тоже. Это не из-за того, что произошло между нами?
– Ну конечно нет.
– Я не хотел расстраивать вас. Просто мне невероятно захотелось близости с
– Знаю. Мне тоже захотелось. Близости с вами я хочу больше всего на свете.
В этом заключалась вся суть. Лежа в ванной, пытаясь смыть с себя постыдные следы ласк Шарля после его скотского нападения, она поставила под вопрос свою верность к нему; верность, из-за которой ее любовь к Полу не была доведена до логического завершения. Возможно, она была и не такой хорошей женой для Шарля, но видит Бог, она старалась и, во всяком случае, хранила ему верность. А ради чего? Чтобы он пользовался ею, как обычной потаскухой, требуя своих прав и насилуя ее столь диким образом, что это выглядело просто издевательством над любовью и заботой?
Негодование нарастало, разъедая словно кислотой верность к нему, порождая желание изменить. По-своему она боролась за то, что считала правильным, даже когда любовь и уважение к мужу потускнели. А теперь она горько сетовала, зачем ей было надо идти на такие жертвы.
Она сказала Шарлю, что он погубил остатки ее чувства к нему. Но это еще не все. Он уничтожил также ее обет верности. Теперь она чувствовала, что ничем ему не обязана, поскольку он потребовал и взял то, что она не хотела ему дать.
Он думает, что Пол мой любовник – тогда почему бы ей и на самом деле не сделать его своим любовником? – сердито размышляла Кэтрин, и даже сами эти мысли возбудили ее, будоража и доставляя беспокойство. Почему бы ей не вступить в интимную близость с Полом? Таким образом она сотрет унижение, которое причинил ее душе и телу звериный наскок Шарля, страстью она смоет с себя следы его гнусных ласк. Она полюбила Пола и хотела с ним близости. Через три дня он уедет, столкнется с множеством неизвестных опасностей, которые, может быть, и не переживет. Она просто не могла перенести мысли о том, что у нее с ним еще ничего не было.
Но несмотря на такую резкую смену настроения, добровольно принятые запреты все еще оставались в силе. Разве она могла подойти к нему и сказать: – Пол, я передумала. – Это так нелегко сделать. Кэтрин стояла на краю пропасти и знала об этом. Один шаг – и возврата не будет. Никогда.
Но кое в чем она уже приняла окончательное решение. Пол не должен знать, что выкинул Шарль. Есть вещи, которые касаются только мужа и жены и никого больше; даже мужчины, к которому она питала самые глубокие чувства. Не заметны ли следы от нападения Шарля на всем ее теле? Если она окажется в объятиях Пола, разве она сможет сокрыть эти следы?
Однако теперь, сидя рядом с ним в лунном свете, все эти соображения показались ей неважными, не имеющими значения. Она хотела близости с ним, а он жаждал ее. А через три дня он уедет, может быть, навсегда. Она дотронулась пальцами до его бедра, почувствовав под грубой материей упругие мышцы.
– Я очень опасаюсь за вас, Пол, – сказала она.
– Не стоит. Я делаю лишь то, ради чего приехал сюда.
– Знаю. Они должны благодарить вас за это. В один прекрасный день так, возможно, и будет. То есть я уверена в этом. Но я подумала, Пол, если вы не вернетесь…