Возврату и/или обмену не подлежит
Шрифт:
Мужчины — Дима и Руслан — ставили палатку, мы с Олей потихоньку перетаскивали вещи.
Вечерело и после ужина, приготовленного по-походному, на костре, мы немного погуляли, предварительно обильно полив себя фигнёй от комаров, полюбовались потрясающими видами, потом дети легли спать, а мы с Димкой разожгли костёр и долго сидели в обнимку…
— Хотел потом, но… Подожди…
Мой волшебник принёс пледы и…гитару. Если б я не влюбилась в него раньше, то сейчас точно бы не устояла — бархатный баритон в ночи
Проснулась от смутного ощущения, что что-то не так… Дети! Их не было в палатке!
— Дима, просыпайся, дети…
Реветь некогда, паниковать тоже, надо искать, но где?..
Мы спешно переодеваемся, чтоб идти в лес, знать бы в какую сторону усвистели эти засранцы… Димка пытается дозвониться Валере, если что, то понадобятся добровольцы, чтоб искать… Только бы с Русланом и Олей ничего не случилось!.. А если тут есть дикие звери?.. Мама… Меня начинает слегка потряхивать…
— Лан, успокойся, всё будет хорошо…
— Мы же не знаем, как давно они ушли, куда… — всхлипываю я, сама того не замечая.
— Это остров…
— Ага, вокруг вода, а если они в воду полезут…
Паника начинает сводить меня с ума… Надо идти… Надо искать…
Вдруг Димка меняется в лице… Что?.. Из леса с охапками хвороста выходят Руслан и Оля… Зацеловать или прибить?..
Видимо не зная, что выбрать, тихо сползаю, отключаясь…
Очнулась в палатке…
— Я тебе говорил, что надо разбудить или дождаться, когда сами проснутся!
— Я же как лучше хотела, чтоб завтрак, ну, чтоб костёр…
— Ремня б тебе или в угол, да тут углов нет…
— Ремня тебе! Ты старше, ты был должен меня остановить, а сам пошёл…
— Не мог же я тебя одну отпустить…
— Оба хороши! — раздался голос Димы.
— Пап, а мама теперь умрёт из-за нас?..
— Олька, сейчас точно получишь! С чего мама умереть-то должна… Думай, что говоришь…
— Она глаза не открывает… давно…
— Обморок у неё… — тихо произнёс Дима и положил мне на голову что-то влажное и прохладное.
— Я… — попыталась приподняться я.
— Лежи, лежи… — зашикали все одновременно.
— Завтрак…
— Уже приготовили. Вредители накормлены и наказаны, — решительно объявил Дима.
Как наказаны?..
Этого я так и не узнала — ни Дима, ни дети не признались. Правда, с этого утра самостоятельности боле, не уведомив нас, не проявляли… А мой обморок несколько меня насторожил, особенно после того, как отреагировал желудок на приготовленную Димой уху…
Приехало нас четверо или уже пятеро на Хачин?
Глава 26
Смотрю на тест, и перед глазами всё расплывается — одна или две полоски…
— Две… — произношу одними губами.
— Точно!
Я же дверь в ванную закрыла или нет…
— Дим…
Страшно немного, мы ведь только-только начали выстраивать настоящие семейные отношения и так быстро ещё один ребёнок…
Уж не знаю, откуда дети и Димкины родители узнали, хотя, что тут гадать… Что тут началось!..
«Мамочка, здесь дует!», «Лана, не поднимай эту сумку!», «Одевайся теплее!», «Тебе надо больше отдыхать!» и так далее, и всё в таком духе… За девять месяцев или чуть меньше я с ума сойду!..
— Собираем семейный совет! — не выдержала я после того, как Дима предложил освободить меня от всех домашних дел и от работы!
— Дорогие мои и любимые, — начала я, но тут же слёзы подступили к глазам, я вообще в последнее время такая чувствительная — ужас какой-то.
— Ланочка, тебе плохо, — засуетились все, даже дети подскочили моментально ко мне.
— Всё хорошо… Пожалуйста, успокойтесь…
— Ты только не волнуйся, может, тебе лучше прилечь? — встревоженно поинтересовался Дима.
О, нет!.. Если я сейчас не произнесу то, что заранее приготовила в качестве речи, то… ну не знаю что…
— Дорогие мои, — откашлявшись, начала я по второму заходу, — Беременность — не болезнь и не надо так меня опекать, пожалуйста. Я понимаю, что вы все обо мне заботитесь, но …немного чересчур… Я вполне могу работать и заниматься хозяйством, тем более, что все вы помогаете. Мне не надо постоянно отдыхать, потому что я не успеваю уставать. Наверняка, потом мне что-то станет делать труднее, а от чего-то придётся отказаться, но это же не сейчас…
В гостиной повисла тишина, и все посмотрели на Диму.
— Лан, это всё я… Ну после того обморока на Селигере…
Он тогда понял, что я беременна?..
Я смотрела на своего мужа и видела потрясающе красивого мужчину, но не это важно… Его глаза… В них было столько любви, что казалось, она плещется в них ласковыми волнами моря или нашего прудика любимого, столько тепла, что я чувствовала его кожей, столько заботы…
Мы не заметили, как все успели выйти из комнаты…
Я не помню, кто из нас сделал первый шаг или мы сделали его одновременно…
Мы не произнесли те слова, что, наверное, произносят в таких случаях… Зачем?.. Наши признания в любви отражаются в глазах друг друга, звучат в каждом стуке сердец, расцветают и набирают силу в детях… Что значат слова, когда лёгкое прикосновение к моему пока ещё едва заметному животику гораздо весомее и важнее…
… Хотелось бы, чтоб и у Ляли всё было хорошо, но, увы, за улучшением последовало ухудшение, но надежда остаётся. Правда, Ляля требует, чтоб они с Володей вернулись домой, возможно, она устала, а может, разуверилась и не хватает сил.