Возвышение Хоруса

Абнетт Дэн

– Что, уже пора обедать? – не поднимаясь с дивана, спросил Каркази.

– Да, – ответила она.

– И опять будет разглагольствовать один из этих проклятых итераторов? – осведомился поэт-летописец.

– Верно. Зиндерманн уже здесь. Тема – пропаганда жизненных истин.

Каркази спустил ноги на пол и со стуком поставил стакан на подлокотник.

– Я лучше пообедаю здесь, – сказал он.

– Ты нехороший человек, Игнаций, – рассмеялась Эуфратия. – Но я предпочту остаться с тобой.

Киилер

уселась в шезлонг, стоящий напротив дивана, и откинулась на спинку. Эуфратия была высокой, худощавой и светловолосой женщиной с тонкими чертами лица. Она носила короткие армейские сапоги и рабочие брюки с черной военной курткой, под которой был виден белый жилет младшего офицера. Но грубая одежда армейского образца только подчеркивала ее женственную красоту.

– Я мог бы написать о тебе целую поэму, – сказал Каркази, окидывая ее взглядом.

Киилер фыркнула. Его попытки ухаживать стали каждодневной рутиной.

– Я тебе уже говорила, что твои жалкие заигрывания меня не интересуют.

– Ты не любишь мужчин? – спросил он, наклоняя набок свою лохматую голову.

– Почему ты так считаешь?

– Ты одеваешься по-мужски.

– Ты тоже. А тебе нравятся мужчины?

Каркази изобразил на лице страдальческое выражение и снова улегся на диван со стаканом на груди. Он стал разглядывать фигуры героев, изображенные на потолке верхней палубы, не имея при этом ни малейшего понятия, кого они представляют. Какая-то сцена величайшего триумфа, где множество воинов попирали ногами тела истребленных врагов и воздевали руки к небу в торжествующем крике.

– Ты себе это так и представляла? – негромко спросил он.

– Что именно?

– После избрания, – добавил он. – Когда мне пришло известие, я ощутил такую…

– Что?

– Такую… гордость, наверное. Я столько всего себе напредставлял. Я думал, мы будем ступать между звезд и станем свидетелями великих событий. Я ожидал душевного подъема и готовился создать свои лучшие произведения.

– И ничего не было? – спросила Киилер.

– Эти избранные воители, деяния которых мы посланы воспевать, даже если бы постарались, не смогли бы выглядеть более беспомощными.

– Я кое-чего добилась, – сказала Киилер. – Сегодня утром я спускалась на общую палубу и обнаружила несколько впечатляющих образов. Я передала просьбу посетить поверхность планеты. В первую очередь хочу сама увидеть места сражений.

– Удачи тебе. Но, вероятнее всего, тебе будет отказано. Все мои просьбы на допуск вниз были отвергнуты.

– Иг, они же солдаты. И были ими долгое время. Таких, как мы, они недолюбливают. И считают просто пассажирами на кораблях экспедиции, причем нежеланными.

– И все же ты сделала свой выстрел.

– Мне кажется, они не собирались мне отказывать. Это потому, что ты одеваешься как любой из них.

Входная

створка скользнула в сторону, и к ним присоединилась еще одна женщина. Мерсади Олитон прошла прямо к столу, на котором стоял графин, налила себе вина и залпом выпила. А затем продолжила молча стоять, глядя на звезды через иллюминатор транспортной баржи.

– Ну и что с ней такое? – поинтересовался Каркази.

– Сади? – окликнула ее Киилер и поднялась с шезлонга, поставив свой стакан.

– Похоже, я нанесла кое-кому оскорбление, – быстро ответила Олитон, наливая себе еще вина.

– Кого ты могла оскорбить? – спросил Каркази.

– Одного заносчивого десантника по имени Локен. Мерзавец!

– Ты встречалась с Локеном?! – воскликнул Каркази, поспешно садясь на диване и спуская ноги на пол. – С Локеном? С капитаном Десятой роты?

– Да, – кивнула Олитон. – Ну и что?

– Я уже целый месяц пытаюсь к нему подобраться, – ответил Каркази. – Говорят, что он самый стойкий из всех капитанов и, судя по слухам, вскоре займет место убитого Сеянуса. Как ты добилась аудиенции?

– Я не добивалась, – сказала Олитон. – Мне наконец-то представилась возможность взять короткое интервью у капитана Торгаддона, что само по себе можно считать достижением, если вспомнить многие дни, потраченные на получение разрешения. Но, как мне показалось, он был не в настроении со мной беседовать. Когда я пришла к нему в назначенное время, появился адъютант и сказал, что капитан занят. Но Торгаддон послал его, чтобы проводить меня для беседы с Локеном. Он сказал, что у того имеется интересная история.

– А история действительно оказалась интересной? – спросил Каркази.

– Это лучшее из всего, что мне довелось услышать, – кивнула Мерсади. – Но потом я сказала нечто такое, что ему не понравилось, и у него испортилось настроение. Он заставил меня почувствовать свою ничтожность.

Олитон пальцами показала, насколько маленькой она себя почувствовала, а затем отпила вина.

– А от него воняло потом? – спросил Каркази.

– Нет. Совсем нет. От него пахло маслом, очень приятным и чистым.

– А ты не можешь представить ему меня? – попросил Каркази.

За дверью послышались шаги, затем кто-то окликнул его по имени.

– Гарви?

Локен оторвал взгляд от лезвия меча и посмотрел на решетчатую дверь. На пороге фехтовальной камеры показался Неро Випус. Он был в черных брюках, сапогах и свободном жилете, так что изувеченная рука сразу бросалась в глаза. Обрубок конечности был помещен в сосуд со стерильным раствором, а раненому сделали инъекцию наносыворотки, чтобы через неделю пришить аугметический имплантат кисти. Локен даже увидел шрамы, оставшиеся от цепного меча, когда Випус ампутировал себе руку.