Возвышение империи

Барон Сэм

— А теперь не двигайся. Будет жечь.

Боль пронзила Эсккара, когда вино струйкой потекло в рану, и ему пришлось крепко закусить губу, чтобы не шевельнуть рукой. Через мгновение боль утихла, но лекарь продолжал лить до тех пор, пока чаша не опустела. Старик вытер с руки Эсккара пролившееся мимо раны вино, туго перевязал руку длинной тканью, действуя очень проворно для своего возраста, и крепко завязал концы.

— Повязку не нужно будет менять до утра, господин Эсккар, — сказал лекарь. —

Попытайся как можно меньше двигать рукой, пока плоть не начнет заживать.

Эсккар фыркнул, услышав этот совет. Подошла Лани и села рядом, держась за его руку, пока лекарь осматривал ее голову. Закончив, старик просто промыл ссадину водой из ведра.

— Здесь ничего больше делать не надо, — сказал он. — Всего лишь скверная ссадина.

На руку Гронда не ушло много времени. Лекарь промыл ее водой, внимательно осмотрел, потом заставил Гронда несколько раз сжать и разжать пальцы. Лекарь промыл порез водой и вином, перевязал, намотав на руку достаточно ткани, чтобы Гронд не смог шевельнуть кулаком несколько часов.

— Носи повязку, пока рана не заживет, — велел лекарь. — И меняй повязку каждый день.

Закончив работу, старик встал и снова повесил через плечо ящик с инструментами.

Лани тем временем ушла в комнату Эсккара и через минуту вернулась с двумя серебряными монетами в руке.

Лекарь снова наполнил чашу вином. На этот раз оно пошло не на раны — он выпил его четырьмя громкими глотками.

— Это хорошее вино, господин Эсккар. Думаю, я должен был поменьше проливать его на пол.

Лекарь взял серебряные монеты у Лани и с благодарностью поклонился.

— Я вернусь утром пораньше, чтобы осмотреть рану и сменить повязку. Ты должен быть поосторожнее в будущем, господин. Будет стыдно, если тебя убьют вскоре после того, как ты нас спас.

Эсккар поблагодарил лекаря, но больше не проронил ни слова, пока старик не ушел. Когда за ним закрылась дверь, Эсккар повернулся к Гронду.

— Ну, что думаешь?

— Эти люди… Они были хороши. Очень быстрые. Если бы ты не закричал… Меня бы прирезали, и Типпу, скорее всего, тоже.

— Не благодари меня, Гронд. Я ничего не услышал: они умели двигаться тихо. Проклятый кот услышал, как они подкрадываются.

Эсккар потряс головой, испытывая отвращение к самому себе. Он злился, обзывая себя дураком, который отдыхал, обнимаясь с женщиной, в то время как двое с обнаженными мечами подошли к нему на шесть шагов, а он их даже не заметил.

Он повернулся к Лани, обхватил ее здоровой рукой и на мгновение притянул к себе.

— Я хочу, чтобы завтра ты скормила коту целого цыпленка, Лани.

— Тогда тебе лучше пожертвовать что-нибудь Иштар, за то что она послала это животное тебя охранять, — ответил Гронд. Все

знали, что он не очень любит животных. — Мне что же, теперь вежливо кланяться всякий раз, как он на меня зашипит?

— Нет, вместо этого я поблагодарю Лани. Она бросилась к одному из нападавших и подставила ему подножку.

Эсккар поцеловал ее в макушку.

— Нам повезло, командир. Мы были ленивы и беспечны. Я должен был быть настороже.

Крики, раздавшиеся на площади, заставили обоих обернуться, и спустя мгновение в комнату вошел Сисутрос.

— Хамати нашел лошадей. Их было четыре, их привязали примерно в двухстах шагах от частокола, рядом с рекой, у южной дороги. И один из стражников нашел веревку, свисающую с частокола как раз напротив того места, где были лошади.

— Убийц могло быть больше, чем четверо? Один мог остаться с лошадьми.

— Хамати так не думает. Лошади были привязаны крепко. Он все еще там, ищет. К утру мы будем знать все наверняка. Теперь уже слишком темно, чтобы высматривать следы.

Сисутрос впервые заметил повязки.

— С вами все в порядке?

— Ничего страшного, — ответил Эсккар. — А теперь мы должны выяснить, кого за это надо прикончить.

Это напомнило Сисутросу кое о чем.

— Я нашел на трупах золото, командир. На всех четырех. У одного было десять золотых монет, у трех других — по пять. Похоже, какой-то богач хотел видеть тебя мертвым.

Эсккар понимал: такого количества золота было более чем достаточно, чтобы заплатить за смерть любого человека. Что означало… Что же это означало? Он не знал.

— Для любого в Биситуне — это целое состояние, вряд ли они способны заплатить столько за убийство.

Сисутрос взял пустую чашу Эсккара, налил себе немного вина и сел лицом к своему командиру.

— Двадцать пять золотых… Ни у кого в Биситуне нет такой груды золота, командир, после нашествия алур мерики и Ниназу. Верь мне, я имел дело с каждым здешним торговцем и купцом. Даже если бы кто-нибудь здесь захотел, чтобы ты погиб… Кроме того, ты обращался со всеми по-честному, более чем по-честному, — Сисутрос пожал плечами. — Они уж скорее попытались бы убить меня.

— И у Ниназу больше нет родственников, — высказался Гронд, — а если даже и есть, они не из таких, чтобы тратить золото на месть. Они бы убили тебя сами.

— Аккад. Такая куча золота должна была прийти из Аккада, — понял Эсккар и крепко сжал губы. — Какие на монетах знаки?

Сисутрос покачал головой.

— Знаки по крайней мере десяти разных торговцев, и я узнал только половину из них. Нет никакой надежды разгадать эту тайну по знакам.

— В Аккаде, должно быть, что-то происходит, — сказал Эсккар.