Возвышение империи
Шрифт:
При мысли о Кортхаке в груди Хатхора снова заклокотал гнев. Он видел, как волна аккадских воинов катилась по улице, чтобы атаковать главные ворота, а за воинами следовали сотни жителей города. Один взгляд на многочисленных врагов заставил его остановиться. Хатхор почти отбил ворота, но при виде сотен разъяренных горожан с разномастным оружием в руках, готовых поддержать своих освободителей, понял, что все попытки тщетны. Звуки битвы, донесшиеся с другой башни, заставили Хатхора поднять глаза, и он увидел, что аккадцы захватили и вторую башню тоже.
Ариам тоже все
Ариам, наверное, сможет выкрутиться. Он может затеряться среди здешних жителей. Но египтянам с их восточной внешностью и речью негде было спрятаться. Хатхор знал, что его единственная надежда — это бегство.
Поняв это, он повернулся и побежал вслед за Ариамом, проклиная себя за то, что бросил своих людей, как трус, за то, что отказался сражаться до конца. Без единого слова протеста за Хатхором последовало несколько его людей. Кортхак, даже если он все еще был жив, потерял этот город, и все это знали. Теперь им надо было спасать себя.
Ариам петлял по дальним улочкам, уводящим прочь от боя. Их мечи пробивали им дорогу, и, наконец, они добрались до той части южной стены, которую никто не охранял, вскарабкались на парапет и повисли на стене на руках, прежде чем спрыгнуть на землю. Потом побежали что было сил.
Через час они ухитрились проделать большой путь и добрались до сельской местности, не тронутой царившим вокруг хаосом. Они двигались без остановок, и с каждым шагом Хатхор чувствовал себя все уверенней.
Ариам повел их к крестьянскому дому и крикнул, что все там должны умереть, иначе кто-нибудь поднимает тревогу.
Люди Хатхора, даже не взглянув на своего бывшего предводителя, послушались аккадца, за несколько мгновений прикончив всю семью. Тем не менее после того, как они завладели двумя разбитыми рабочими лошадьми, Ариам протянул узду одной из них Хатхору.
Едва оказавшись верхом, Хатхор уверился, что они спасутся. Ариам знал, куда бежать и где прятаться. Пройдет несколько дней, прежде чем в Аккаде все уляжется, если вообще кто-нибудь потрудится послать за ними погоню.
Хатхор вспомнил, как был потрясен, когда оглянулся и увидел всадников, без сомнения скачущих за ними. Каким-то образом, несмотря на неразбериху и бои в Аккаде, проклятые тамошние воины ухитрились найти людей и лошадей, организовать погоню и выйти на их след.
Прошло меньше часа, после того как беглецы заметили погоню, а аккадцы уже его догнали. Они презрительно отвергли все его попытки умереть, сражаясь. Рана обессилила его, и, прежде чем Хатхор успел покончить с собой, его уже взяли в плен.
Судя по тому, что говорили всадники вокруг него, Эсккар так же легко взял Кортхака. Варвар ворвался в дом Кортхака, окруженного египтянами, и взял его в плен. Хатхору все еще трудно было в это поверить, в то, что его хитроумный предводитель был побежден, и не просто побежден, а взят в плен живым. И все-таки,
Мысль о том, как быстро они убили его людей, все еще терзала Хатхора. Аккадцы не потеряли ни человека, даже ранеными, зато прикончили всех его египтян и взяли в плен самого Хатхора. Бантор сам прикончил Ариама после короткого боя, а потом стоял над своей жертвой и наблюдал за ее предсмертными муками. Хатхор знал, что Ариам орудует мечом лучше большинства мужчин, однако предводитель этих людей, не задумываясь, вызвал Ариама биться один на один. А ведь Бантор, если верить Ариаму, считался одним из самых больших тугодумов среди командиров Эсккара. Хатхор заплакал бы от стыда, но мысль о том, что этим он еще больше унизит себя перед аккадскими воинами, помогла ему удержаться от слез.
Они останавливались дважды по дороге в Аккад. Крепкий воин по имени Клексор каждый раз проверял повязку Хатхора и давал ему воды — этот жест милосердия беспокоил пленника, хотя он все равно жадно глотал воду, не в силах справиться с палящей жаждой.
К тому времени, как они добрались до Аккада, солнце коснулось горизонта, отмечая конец длинного дня сражений и бегства. Хатхор, слабея с каждым шагом лошади, сознавал, что они движутся по улицам и переулкам, уже освещенным факелами и полным праздничных толп. Люди приветствовали Бантора и его всадников. Крики перешли в одобрительный рев, когда один из воинов высоко поднял голову Ариама с отвисшей челюстью, освещенную светом факелов.
Некоторые аккадцы даже узнали Хатхора и выкрикивали в его адрес проклятия. Люди Бантора сдерживали толпу и, наконец, привели Хатхора в дом Кортхака. Когда его втащили во двор, Хатхор не смог устоять на ногах и беспомощно упал на землю. Воины со смехом подняли его и внесли в одну из комнат в доме, отведенном для воинов, напротив главного здания. Сгорая от стыда, ослабев от потери крови, Хатхор рухнул на пол, благодарный уже за то, что пришел конец мучительной поездке.
Его руки все еще были связаны; воины, торопясь отпраздновать, просто уронили его на пол и ушли, чтобы присоединиться к торжествам. Праздник тянулся и тянулся, далеко за полночь, пока Хатхор лежал в грязи, борясь с пульсирующей болью в ноге и размышляя об ожидающей его пытке.
Когда он проснулся, не зная, то ли он заснул, то ли потерял сознание от боли, Хатхор увидел, что за ним наблюдает зевающий охранник, чей силуэт выделялся на фоне низкого костра, догорающего во дворе. Повернув голову, Хатхор мельком увидел ночное небо и понял, что приближается рассвет. Сперва он не мог поверить, что проспал большую часть ночи, но из-за раны он, должно быть, был измучен сильнее, чем думал. Наступающий рассвет объяснял, почему вокруг дома и в городе царит тишина: жители наверняка праздновали свое освобождение далеко за полночь, прежде чем вернуться по домам. Кроме потрескивания огня, до Хатхора не доносилось ни звука.