Возвышение Королевы
Шрифт:
Мое сердце колотится от мрачного обещания в его голосе, и я задерживаю дыхание, ожидая его следующего шага.
Он собирается наказать меня?
Отшлепать?
Я ненавижу, как мои бедра пульсируют при этой мысли. К черту это и к черту его. Я уберусь отсюда при первой же возможности.
Это может занять у меня день или два, или сколько угодно времени, но не похоже, что Джонатан останется рядом со мной навсегда.
Он трудоголик. Наступит утро, и не сомневаюсь, что он уедет, чтобы
Джонатан стоит перед моей кроватью, снова надевая свою чудовищную маску и засовывая руку в карман.
— Ты останешься в этой комнате, пока не заговоришь.
— Ч-что?
— Ты та, кто выберет, будут ли это часы, дни или недели. — он наклоняет голову набок. — Или даже месяцы.
— Ты не можешь запереть меня здесь. Это похищение!
— Если это то, что ты хочешь назвать этим. — он поворачивается, чтобы уйти, но останавливается и бросает через плечо: — И не пытайся снова прыгнуть с балкона. Моя охрана окружила периметр.
— Ты не можешь держать меня здесь, Джонатан!
— Тогда, блядь, говори— его угрожающий тон врезается в меня и остается за ним, когда дверь закрывается.
Вот тогда я это и слышу.
Звук того, как у меня отнимают свободу.
Звук закрывающегося замка.
Дерьмо. Блядь.
Я бегу к двери и проверяю дверную ручку, и, конечно же, она заперта.
Пнув, я бегу трусцой к балкону, где все еще висит веревка из простыни, и, конечно же, там стоят двое здоровенных мужчин, одетых в черное.
Мои ноги подводят меня, и я соскальзываю в сидячее положение. Два осознания поразили меня одновременно.
Первое. Я провалила единственный побег, который могла бы совершить отсюда, потому что теперь, когда Джонатан знает о моих намерениях, он позаботится о том, чтобы у меня никогда не было шанса на повторение.
Второе. У меня странное ощущение, что я снова переживаю судьбу Алисии.
Глава 8
Аврора
Я не могу уснуть всю ночь.
Я не могу.
Как будто меня отбросило на одиннадцать лет назад, в те конспиративные квартиры и под стражу в полиции. Мое тело исцарапано, а существование унижено.
Тогда я почти не могла спать, и сейчас то же самое.
Выживание это сука.
В тот момент, когда это начинается, все, на что настроен ваш мозг, это необходимость успокоить его. Чтобы, блядь, выжить.
Игра, в которую я молилась никогда больше не играть, вернулась, и на этот раз я не могу отказаться от программы защиты свидетелей или подделать новую личность.
Я застряла в позолоченной клетке, и если я останусь здесь еще на какое-то время, моя судьба будет такой же, как у Алисии.
Это единственная мысль, которую мой мозг способен вызвать в воображении. Что если я не выберусь отсюда,
Я провожу долгие рассветные и ранние утренние часы в поисках выхода из комнаты.
Моего телефона здесь нет, я его где-то потеряла. Стационарный телефон занят, а это значит, что Джонатан, должно быть, отключил его. Я оставила свой ноутбук в машине, так что это исключено.
Время от времени я подглядываю за мужчинами через окно на случай, если они поменяют позицию и у меня появится шанс сбежать.
Они этого не делают. Оба остаются стоять там, как статуи.
Не то чтобы я ожидала меньшего от помешанного на контроле Джонатана.
Около восьми утра я сижу в своем шкафу в поисках чего-нибудь, современного устройства или чего-нибудь, с помощью чего я могла бы позвать на помощь.
Дверь открывается, и я вздрагиваю, мое раненое колено ударяется о деревянную панель. Я вздрагиваю, используя другую ногу, чтобы встать прямо, и сгибаю поврежденную.
Джонатан вальсирует внутри, неся поднос с едой и одетый в свой безупречный костюм, будто это обычное утро.
Я не могу сдержать чувства облегчения от того, что его рубашка чистая, а не испачкана кровью, как раньше. Он скрывает большую часть царапин, но есть одна длинная, которая выглядывает из-за края его воротника.
Я сглатываю при виде этого зрелища. Рана покраснела по сравнению с тем, когда я видела ее в последний раз. Не то чтобы я должна сожалеть. Это он удерживает меня против моей воли.
— Ты не спала.
Он ставит поднос на мою косметичку, переворачивает кофейный столик, который я использовала, чтобы заблокировать дверь во время моего неудачного побега, затем сдвигает тарелку.
— У тебя здесь камера или что-то в этом роде?
Я изучаю углы комнаты, потому что не удивлюсь, если он их установил.
— В настоящее время нет. Но это хорошая идея.
Черт возьми, вот я и вкладываю идеи в его испорченную голову. Я прикусываю язык, чтобы не нести чушь. Это только даст ему преимущество больше, чем у него уже есть.
— Садись. — он указывает на диван, наклонив свой высокомерный нос. — Ешь.
— Нет.
— Хочешь, чтобы я запихнул еду тебе в глотку, это все?
— Я хочу, чтобы ты отпустил меня.
— Ты собираешься сесть и поесть, черт возьми, или мне придется это сделать?
Я вздергиваю подбородок и слишком поздно осознаю свою ошибку. Джонатан достигает меня несколькими длинными шагами и перекидывает через плечо, будто я мешок с картошкой. Визг вырывается из меня, когда мир переворачивается с ног на голову, волосы падают до уровня его бедер. Кровь приливает к голове от этого положения, и я бью его по спине снова и снова, не обращая внимания на то, как жалят мои ладони.