Возвышение Королевы

Кент Рина

Он поднимает голову, когда я обхожу стол и встаю перед ним. Он смотрит на свои часы.

— Ты здесь.

— Это проблема?

— Ты должна была вернуться через час, и я привезти отвезти тебя.

— Я могу вести машину сама.

— Нет.

— Перестань быть тираном.

Он приподнимает бровь.

— Тебе это во мне нравится.

— Нет, я не знаю.

Ладно, возможно, я и знаю, но он никогда этого не узнает.

— Дай мне свою руку.

Он не протестует, когда я снимаю с него

часы, открываю коробку и достаю темно-серые, над которыми работала несколько месяцев. Наверное, у меня была идея сделать это с первого дня, как я переступила порог этого дома.

Его мужской дизайн и размер идеально подходят к запястью Джонатана, когда я пристегиваю его ремнем. Я с восхищением смотрю на свою работу, но потом понимаю, что не спрашивала его мнения.

— Он единственный в своем роде, так что лучше, чтобы он тебе понравился. Или притворись, — выпаливаю я. — Нет, не притворяйся. Тебе должно понравиться.

Он улыбается, его черты смягчаются от движения.

— Ты планируешь массовое производство?

— Нет, это специально сделано для тебя. Я имею в виду, я думала о тебе только тогда, когда работала над этими часами.

— Тогда я не сниму это никогда.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Значит ли это, что тебе нравится?

— Мне нравится все, что ты делаешь, но так как это специально для меня, давай скажем, что это твоя лучшая работа.

Я обнимаю его за шею, пальцы запутываются в его волосах, когда я оставляю поцелуй на его лбу.

— У меня тоже есть для тебя подарок.

Я отступаю от его слов.

— Какой подарок?

— Я полностью передал акции H&H обратно тебе и Лейле

Огромная ухмылка растягивается на моих губах.

— Ты сделал это?

Он кивает.

Ошеломляющая радость подавляется обреченным осознанием. Моя улыбка исчезает так же быстро, как и появилась.

В нашем соглашении говорилось, что он вернет акции только в конце шестимесячного периода.

Эти шесть месяцев почти закончились.

Понятия не имею, почему я думала, что это больше не имеет значения. Клянусь, это потому, что этот проказница Лейла укрепляет мои надежды. Две недели назад, когда я вернулась в свою квартиру, чтобы забрать кое-что из своих вещей, мы обнаружили, что Джонатан теперь владеет зданием. На самом деле, он купил недвижимость вскоре после начала нашего соглашения.

Тот факт, что он смог ворваться в мою квартиру в тот день, когда я упала в обморок, имел больше смысла. Потом Лейла сказала мне, что если он купил гребаное здание, в котором я живу, то у Джонатана есть долгосрочные планы на меня.

По-видимому, нет.

— И что теперь? — мои губы дрожат, когда я убираю руки с его шеи. — Это мой билет, чтобы уехать?

— Твой билет?

— Ну, разве ты не возвращаешь мне акции, чтобы я ушла?

— Это то, что ты думаешь?

—

Разве не поэтому ты это сделал? — мой голос надломлен и обижен даже для собственных ушей.

Он хватает меня за талию и тянет так, что я оказываюсь сидящей на его твердых бедрах. Эта поза стала слишком знакомой. Мысль о том, что у меня никогда больше этого не будет, более болезненна, чем быть зарезанной.

Пальцы Джонатана впиваются в мою тазовую кость, нежные, но твердые.

— Все как раз наоборот.

— Наоборот?

— Я вернул тебе акции, чтобы ты не осталась только потому, что я держу их у тебя над головой.

Глубокий вдох вырывается из моих легких, когда его серые глаза держат меня в заложниках.

— Означает ли это, что ты даешь мне возможность выбрать, уйти мне или остаться?

Он резко кивает.

— Но если ты решишь уйти, я могу сыграть нечестно.

— А когда ты так не делал?

— Ты уже знаешь мои методы, так что выбирай с умом. Я дам тебе немного времени подумать.

— Мне не нужно время.

Он прищуривает глаза, пальцы сжимаются на моем бедре.

— Если ты в настроении, чтобы тебя преследовали, буду рад услужить.

Я наклоняюсь и шепчу ему на ухо:

— Я никуда не уйду.

— Нет?

— Я вроде как привыкла к тебе. Было бы странно завести другого соседа по комнате.

— Да?

— Да. Я люблю тебя, Джонатан.

Он улыбается, искренняя улыбка, которая освещает его серые глаза и угрожает остановить мое сердце.

— Ты любишь меня, да?

— Я люблю тебя. Я думала, что не способна любить после потери папы и Алисии, но ты так легко вырвал это из меня. Поначалу это было пугающе, но вскоре стало захватывающим. Я так рада, что встретила тебя — или, скорее, снова встретила тебя.

Его рука обхватывает мое горло, и мое дыхание прерывается, как каждый раз, когда он это делает.

— И я рад, что сохранил тебя, дикарка. Ты перевернула мой мир с ног на голову, и я наслаждаюсь каждой секундой этого. Я не только люблю тебя, я одержим всем, что связано с тобой, и проведу остаток своей жизни, доказывая, как много значит для меня твое присутствие.

— Джонатан... — мой голос срывается от обожания и безграничной страсти к этому мужчине.

Мой тиран. Моя любовь. Моя жизнь.

— Ты остаешься. Это окончательно.

— Я остаюсь. В конце концов, у меня есть разрешение Алисии.

— Алисии?

Я поднимаю подбородок.

— Это секрет между мной и моей сестрой.

— Увлекательно. — он качает головой. — Я знал, что ты была дикаркой с тех пор, как тебе исполнилось пять.

— С тех пор, как мне исполнилось пять? Я впервые встретила тебя, когда мне было семь.

— Ммм. Возможно.

— Джонатан. Что ты имеешь в виду?

Садистский блеск застилает его глаза.