Возвышение Криспа
Шрифт:
Слуга открыл небольшую решеточку посередине двери и вгляделся в пришедших.
– Игумен Пирр! – сказал он. Крисп услышал, как открывается засов. Через минуту дверь распахнулась. – Входите, святой отец, и ваш друг пускай тоже заходит.
Прямо за дверью лежал соломенный коврик. Пирр остановился и, прежде чем пройти в приемную залу, вытер грязные сандалии.
Восхищаясь смекалкой того, кто придумал такую полезную вещь, Крисп последовал примеру настоятеля.
– Вы завтракали, святой отец? – поинтересовался слуга.
– В монастырской трапезной, – ответил Пирр. – Я-то сыт, но вот Крисп, наверное,
– Понятно. Вы говорите, его зовут Крисп? Отлично. Подождите здесь, пожалуйста. Я пришлю ему что-нибудь с кухни и немедленно извещу Яковизия.
– Спасибо, – сказал Пирр.
Крисп не сказал ничего. Он глазел по сторонам, весь отдавшись этому занятию. «Здесь» – то есть в приемной зале Яковизия было такое великолепие, какого Криспу в жизни видеть не приходилось. Мозаика на полу изображала сцену охоты со всадниками, пронзающими копьями вепря. Вообще-то мозаику Крисп уже однажды видел – на куполе храма Фоса в Имбросе. Но даже в самых дерзких мечтах он и представить себе не мог, чтобы у кого-то, кроме разве Автократора, имелась мозаика в собственном доме.
Приемная зала выходила во внутренний двор, показавшийся Криспу размером с деревенскую площадь, которую он так недавно покинул.
Посреди двора стояла лошадь, застывшая на скаку. Крисп не сразу сообразил, что это статуя. Вокруг нее узором разбегались живые изгороди и клумбы, хотя лепестки с цветов большей частью уже пооблетели. Мраморный фонтан прямо напротив приемной так радостно плескал водой, точно дождя вообще еще не изобрели.
– Угощайтесь, господин! – Созерцание так захватило Криспа, что молодому человеку, стоявшему рядом, пришлось повторить фразу два или три раза. Когда Крисп обернулся, неловко бормоча извинения, слуга протянул ему накрытый крышкой серебряный поднос. – Хвост омара под соусом со сливками, пастернаком и фруктовым соком. Надеюсь, вам это понравится, господин.
– Что? Ах да! Конечно. Спасибо. – Заметив, что его несет, Крисп заткнулся. До сих пор, насколько он помнил, никто не называл его «господином». И вот теперь этот парень обратился к нему так дважды в двух или трех фразах.
Когда он поднял крышку, душистый аромат, воспаривший над подносом, изгнал из головы все сторонние мысли. На вкус омар оказался еще лучше, чем обещал его запах, и это вновь повергло Криспа в изумление. Мясо было мягче свинины и нежнее телятины, так что оставалось лишь пожалеть, что оно так быстро исчезло. К тому же повар Яковизия явно умел обращаться с пастернаком и фруктовым соком лучше, чем любая из деревенских женщин.
Едва Крисп поставил поднос и слизнул с усов сливочный соус, как в залу вошел Яковизий.
– Привет, Пирр. – Хозяин дома протянул игумену руку. – Что привело тебя в такую рань и что это за дюжий молодец с тобой? – Яковизий смерил Криспа взглядом с головы до ног.
– Ты уже встречался с ним, кузен, – ответил Пирр.
– Да ну? Видно, придется мне нанять себе опекуна, чтобы он управлялся с моими делами, ибо память у меня определенно не та, что прежде. – Яковизий с притворным отчаянием хлопнул себя ладонью по лбу. Потом, пригласив Пирра и его протеже сесть на кушетку, устроился в кресле, стоявшем ближе к Криспу. И придвинул его еще ближе. –
То ли Пирр давно уже привык к паясничанью Яковизия, то ли, что более вероятно, не обладал чувством юмора, а потому не реагировал на него.
– Крисп был тогда гораздо моложе, – пояснил настоятель. – Он тот самый мальчик, который стоял с тобой на помосте, когда ты заключал очередную сделку с Омуртагом, выкупая пленных.
– Чем быстрее я забуду о тех проклятых поездках в Кубрат, тем лучше. – Яковизий умолк, поглаживая свою аккуратно подстриженную бородку и внимательно разглядывая Криспа. – Фосом клянусь, вспомнил! – воскликнул он. – Ты был тогда смазливым мальчонкой и стал теперь очень привлекательным юношей. Глядя на твой гордый нос, я бы сказал, что ты васпураканин, хотя, раз ты родился у северной границы, это маловероятно.
– Мой отец всегда говорил, что в его жилах течет васпураканская кровь, – заметил Крисп.
– Все возможно, – кивнул Яковизий. – «Принцы» переселились туда после какой-то давнишней войны – или давнишнего предательства. Так или иначе, тебе это к лицу.
Крисп не знал, что ответить, а потому промолчал. Некоторые из деревенских девушек хвалили его внешность, но мужчина никогда.
К его большому облегчению, Яковизий повернулся к Пирру:
– Ты, надеюсь, объяснишь мне, каким ветром нашего дорогого Криспа занесло в город из его глухомани и каким боком это касается меня.
Крисп заметил, как пристально хозяин дома вперился в глаза игумена. Он также отметил про себя, что Яковизий не собирается ничего говорить по существу, пока не услышит рассказ Пирра. Это внушило Криспу уважение; несмотря на свои сомнительные пристрастия, Яковизий был совсем не дурак.
Изложив историю, поведанную ему Криспом, настоятель продолжил свой рассказ. Его объяснения по поводу того, зачем он вызвал Криспа в монастыре, звучали, как и прошлой ночью, крайне туманно. Яковизий, в отличие от Криспа, ими не удовлетворился и призвал игумена к ответу.
– Ничего не понимаю, – заявил он. – Давай-ка, выкладывай толком, что случилось.
– Только если ты поклянешься мне именем владыки благого и премудрого сохранить эту историю в тайне, – нервно ответил Пирр. – И ты тоже, Крисп.
Крисп поклялся; помедлив немного, Яковизий тоже дал клятву.
– Ладно, – нехотя сдался игумен и рассказал им о своих ночных сновидениях и о том, как он свалился на пол.
В зале воцарилась тишина. Наконец Яковизий нарушил ее вопросом:
– И что, по-твоему, это значит?
– Хотел бы я знать! – в сердцах бросил Пирр. Вид у него был такой же сердитый, как и голос. – Это, безусловно, было знамение. Но благое или злое, от Фоса или Скотоса, я даже гадать не хочу. Могу только сказать, что Крисп куда более незаурядная персона, чем кажется, хотя в чем его незаурядность заключается – ума не приложу.
– Он действительно незауряден – правда, не совсем в том смысле, что ты имеешь в виду, – улыбнулся Яковизий. – Стало быть, ты привел Криспа ко мне, кузен, дабы исполнить приказание судьи отнестись к нему как к родному сыну? Полагаю, я должен быть польщен – если только ты не считаешь свой сон дурным предзнаменованием и не пытаешься спихнуть его последствия на меня.