Возвышение Меркурия. Книга 17
Шрифт:
— Меркурий и моя спутница Найхва. Боги этого скопления. Как давно Зевс покинул это место и зачем оставил вас здесь?
Мьёльнир уже вклинился в структуру этого участка пространства, подчинив её своей воле и сейчас я мог с уверенностью сказать, что больше тут никого нет. Только спутница главы эллинского пантеона и его сын. Которые жили посреди громадного сада с несколькими фонтанами, десятком прудов и парой холмов. Живописно, но наскучит уже после первого года. А спустя сотню лет ты попросту захочешь сжечь это место дотла.
Дева посмотрела на меня и поколебавшись, уточнила.
—
Найхва пренебрежительно усмехнулась — с такой безумной разницей в нашей силе, большого смысла в вопросе не было. Я же удивился тону женщины. Она говорила так, как будто у эллинского бога ещё могут быть настоящие друзья или враги. Что подразумевало его наличие среди живых.
— Боюсь, мы не первые и не вторые. Позвольте вопрос — как давно вы остались тут одни?
Она скосила взгляд на своего сына. Снова перевела его на меня. Наконец выдавила ответ.
— Уже тридцать лет, как. Но Зевс обещал вернуться, как только сможет.
Сначала я предположил изменение хронопотока. Настолько серьёзное, что для этой пары прошло всего три десятка лет, хотя на самом деле снаружи минули тысячи. Но Мьёльнир продемонстрировал мне куда более хитрый комплекс плетений, завязанный на разумы обоих обитателей этого места и выполняющий функции ментального контроля. Он размывал память объектов, не давая им фиксировать точное количество прожитых дней. Интересный подход. А Зевс — ловкая эллинская сволочь. Умчался в никуда, оставив здесь сына и одну из своих любовниц. Ещё и обставил всё так, как будто станет отсутствовать совсем недолго.
Конечно, он мог банально переживать об их безопасности. Но тогда логичнее было бы укрыть тех в одном из миров, озаботившись наличием преданного окружения и маскировкой. А не бросать посреди межмировой пустоты, заблокированными внутри свёрнутого пространства, где они рано или поздно начнут сходить с ума. Собственно, юноша уже сверкал глазами на Найхву — скорее всего, не видел ни одной женщины, кроме собственной матери и теперь не знал толком, как ему реагировать. Судя по оттенкам разума, в его голове творился настоящий хаос.
Мьёльнир методично прочёсывал структуру запечатанного участка, пытаясь отыскать намёки на что-то ценное, если оно тут имелось, а я посмотрел в глаза спутницы эллинского бога и качнул головой.
— Боюсь, Зевс давно мёртв. Да и прошло снаружи куда больше времени. Тысячи лет.
Её лицо исказилось гримасой удивления, но дева тут же замахала головой.
— Этого не может быть! Он силён — с ним так просто не справиться. И хронопоток тут самый обычный, я проверяла.
Ничего не говоря, я молча подсветил собственную «искру», давая оценить её мощь. После чего одним ударом раздавил комплекс плетений, который отвечал за воздействие на их разумы.
Юноша не выдержал и секунды — сразу же повалился в траву, схватившись руками за голову и что-то бормоча. Вот его мать застыла на месте, смотря в никуда расфокусированным взглядом.
Мьёльнир, который так и сидел на бортике бассейна, сочувственно цокнул языком и повернулся ко мне.
— Ничего интересно тут нет. Можно возвращаться.
Я ещё раз глянул на замурованных здесь
Глянув на Найхву, я развернул портал обратно и через мгновение мы снова висели в пустоте, а под ногами болтался купол небольшой сферы, внутри которой находились мать с сыном.
От остававшихся тут соратников повеяло интересом и я сразу же озвучил им результаты нашей недолгой экспедиции.
— Там одна из женщин Зевса. Райна Теосская вместе со своим сыном. Ничего интересного, просто эллин решил укрыть своего потомка.
Княгиня Оболенская плеснула интересом и я развернулся к ней, ожидая услышать вопрос, который та явно собиралась задать. А в следующую секунду, ткань реальности разорвали порталы.
В этот раз Меркурий из Древа решил не размениваться на мелочи и сразу ударил масштабно. Десятки полыхающих арок переходов открылись казалось со всех сторон. И отовсюду сыпались фигуры воинов, которые сходу принимались атаковать.
Вибрирующие от влитой мощи стрелы, потоки чистой энергии, выжигающий всё солнечный свет, пламенные вихри — и всё это с щедрым вплетением силы Бездны, которая сочилась из каждого боевого плетения.
Трещали барьеры и мерцали личные доспехи. Пространство искажалось и выворачивало наизнанку от используемой мощи. Даже защита Мьёльнира прогибалась, не выдерживая обрушившейся на неё нагрузки. Казалось ещё несколько секунд и всё будет кончено. Как только враги осмотрятся и определят цели, сконцентрировавшись на них, мы проиграем. Сейчас добрая половина их мощи уходила в никуда, потому что они даже не пытались нацелить свои ударные комплексы. Били наудачу, стремясь ошеломить и подавить волю к сопротивлению.
А потом им ответили. Полыхнули призрачные соколы Ратибора, взметнулись водные смерчи Найхвы, чужеродно смотрящиеся в межмировой пустоте. Ударила волна пламенной силы Дарьи. Пространство вокруг нас на момент расчистилось. А в следующее мгновение, Первый Железный легион Марса показал врагу, что такое римская военная выучка.
Слитно рявкнули триста шестнадцать лужёных глоток. Одновременно полыхнули столько же стен яростного огня, что укатились вперёд, нарушая работу вражеских плетений и дестабилизируя энергетические конструкты. Следом на противника обрушился вал молний. Потом — поток энергетических стрел. Легионеры били максимально синхронно, работая как единый живой механизм.
Удар следовал за ударом и среди первых пятнадцати не было ни единого повтора — каждый раз они использовали новый формат, удивляя воинов противника и заставляя их перестраивать защиту. По крайней мере тех, кто оставался в строю — как минимум сотню атакующих они уже превратили в пыль.
Вокруг всё сверкало, а энергетический фон был таким, что сам по себе мог убить не защищённого барьером бога.
Ратибор, чьи призрачные конструкты добрались до противника и рвали тех, кто показывался из ближайших к нам порталов, восхищённо ухнул.