Андрей Днепровский-Безбашенный
Впечатлительный

(сон в руку, кровь в жилу…)

Севостьяну корячился конкретный вагон неприятностей. Он потухший сидел за столом у дознавателя и думал, как ему быть дальше. Его мысли были холодные как лёд, от которых вокруг сразу стали наметаться сугробы…

Он мог бы и не оказаться сейчас в милиции и занимался своими делами, если бы… говорят, что если бы их не было, этих – если бы, то жить было бы не так интересно. В общем, далее всё по порядку.

По пути домой у поста ГИБ2Д он чуть, чуть не правильно перестроился и постовой его как бы слегка притормозил.

Севостьян стал доказывать инспектору, что тот не совсем прав, инспектору это не очень понравилось и он…, глянул на фоторобот серийного маньяка-убийцы, который был приклеен на стекле его машины. Инспектор сравнил его с Севостьяном… Впрочем, если бы Севостьян так рьяно бы не отстаивал свои позиции, то инспектор мог бы и не посмотреть милицейскую ориентировку, но он её посмотрел… С ориентировочного листа смотрела небритая физиономия неопределённого очертания, по которой до выяснения обстоятельств задержать можно было кого угодно. А Севостьян был и вправду небритый, как-то недосуг ему было побриться на даче.

Может быть, не надо было бы Севостьяну так рьяно доказывать свою правоту, разойтись бы ему с инспектором по хорошему, но он твёрдо считал себя правым…

Так он оказался в убойном отделе в качестве подозреваемого по очень тяжелым статьям. И не просто тяжелым, а таким тяжеленным и неприподъёмным, что ему срочно пришлось шевелить мозгами в нужном направлении. Потянула судьба индейка на себя одеяло, намереваясь Севостьяна слегка загарпунить…

Душа жалкого дрожала и трепетала перед его величеством – неизвестностью. А ведь ещё вечером, он, преподаватель канаво-копательного института расслаблялся с друзьями под водочку-с до тех пор, пока не рухнул на диван как спиленное дерево под мерцающие блики экрана телевизора, который отрабатывал их до самого утра так никем и не выключенный. Вчера была пятница, а с понедельника Севостьян должен был заступать на новую должность с солидным повышением, от чего он вдруг почувствовал себя крутым. Вознесясь на крыльях он ощутил себя круче варёных яиц и выше Эвереста. Как говорится, стал великим и могучим, выше неба, выше тучи, совсем позабыв о степени простого человеческого счастья, что возможно и послужило спором с инспектором…

А так, в душе он был человеком глубоко порядочным, хотя и придерживался мутно-монархических взглядов.

А тут ещё этот сон…, с четверга на пятницу, где ему приснилось, что его по недоразумению забрали в милицию. А до этого он не верил, что сны с четверга на пятницу иногда имеют такую возможность – как сбываться… Сейчас он сидел и потел, и так пропотел, что его рубашку, казалось бы, никакая стиральная машинка уже не отстирает.

А теперь… А что теперь? Теперь уже было поздно. Теперь он с тоской смотрел из окна милицейского кабинета, где в лужах после дождя растекались звёзды, а яркая луна в ночном небе так сильно давила ему на грудь, что ни вздохнуть, ни охнуть ему было невмоготу…

Дознаватель немного поковырявшись пальцем в носу сурово нахмурил брови и, стукнув кулаком по столу сердито изрёк: – А ну, быстро говори правду такой ты разэтакий!?

– А что такое, правда…? – подумал про себя Севостьян. – Правда, это такая штука, которую иногда просто опасно говорить… – молча ответил он самому себе.

Что бы совесть его не мучила, он привязал её в лесу крепкой верёвкой к дереву и забыл о ней как о смерти,

что бы она его больше никогда не доставала…

– Алябдябдя… – вдруг обратился к нему дознаватель абракадаброй.

– Что, что…? – переспросил его Севостьян.

– Да так… ничего… это я просто к слову сказал.

– От вас несёт запутанными грехами… Сознайтесь и вам сразу же станет легче – посмотрел дознаватель ему в глаза, насквозь проткнув своим взглядом.

– О Господи, что же это со мной жизнь сделала… – из последних сил взмолился про себя Севостьян.

Тут тишину кабинета громом взорвал резкий телефонный звонок.

– Слушаю вас! – встал дознаватель из-за стола во вторую хореографическую позицию носками врозь.

Звонил его начальник.

– Как там твой подозреваемый? Колется… или не колется? – спрашивал суровый голос на том конце провода.

– Так… в общем, никак… Как всегда разбираю людской хлам… – замялся в ответ следователь.

– Похож он на маньяка… или же не похож…? – с ударением на вторую гласную переспросил начальник.

– Ну… так…. С уликами-то сами понимаете, у нас только один размытый фоторобот…

– А где его взяли?

– Да, с поста ГАИ поступил от того бдительного сержанта, что нам всё время подозрительных присылает. Бдительный он у нас очень, всё ему злостные преступники мерещатся…

– Ну, чем черт не шутит, попробуй, покрути его аккуратненько, может быть, чистосердягу напишет, да смотри у меня там, не переусердствуй как прошлый раз, со своими приёмами… – лениво зевнул начальник на том конце провода и положил трубу.

– Есть! – послушно ответил следователь, когда из трубки уже послышались длинные гудки.

Дознаватель тоже положил трубку, затем сел и стал думать, как бы ему аккуратненько так поступить… Ну, без мордобоя и всего такого прочего… А то вдруг это не он, тогда ещё дров наломаешь, с уликами-то – беда. Своих печатей на месте преступления то он не оставил… – нервно закурил дознаватель.

– Гражданин начальник, можно мне водички попить? – пересохшим горлом спросил подозреваемый.

– Можно! – налил ему стакан воды из графина следователь.

У Севостьяна в горле пересохло, и он залпом осушил стакан.

И тут у дознавателя мгновенно созрел план, который он стал претворять в действие.

– Да задолбал ты меня своим кочевряженьем!!! Убил людей, изнасиловал и дурку валяешь!!! – врезал он кулаком по столу. – Ты сейчас выпил не воду, а яд! Сознаешься, дам тебе противоядие, а не сознаешься, то ровно через тридцать минут отдашь концы, туда тебе и дорога!!! Я бы таких как ты прямо на месте расстреливал!!! – вдруг заорал на Севостьяна гражданин начальник, от чего бедолага тут же подавился воздухом, перед глазами у него поплыли желтенькие такие круги с метлячками.

– Пиши всё, как было!!! – топнул ногой дознаватель, от нервного перенапряжения схватившись руками за сердце.

Не очень это гуманный был метод, но уж что тут поделаешь…. Это был метод из разряда – Взять на пушку!

Следователю было от чего хвататься рукою за сердце. Работа у него была нервная, отпуск ему давно уже не давали, да и жена всё время зудела.

Тут воздух кабинета опять пронзил телефонный звонок.

– Да! – нервно схватил трубку следователь.

На этот раз звонили опера из отдела, которые только что привезли к ним маньяка.