Впечатляюще неистовый
Шрифт:
Леандер просмотрел все блюда скептическим взглядом, сморщил нос, а потом кивнул мне.
– Всё съедобно. Пожалуйста, принеси что-нибудь мне, я умираю с голоду, - попросил он, когда прошёл мимо меня на улицу. Нечистая совесть ужалила меня как укол в живот. Да, для Леандера стало тяжело питаться. Он не позавтракал и не пообедал, так как за и под нашим маленьким столиком для кемпинга не было для него места, а по воздуху летающие багеты точно вызвали бы у мамы и папы подозрение.
Пожилая фермерская супружеская пара была, не смотря на наше опоздание, очень дружелюбна, а моего французского хватило даже для
Наконец-то проточная вода! Я позволила маме и папе быть первыми, потому что Леандер бродил как вторая тень у меня за спиной, как только было произнесено слово «douche».
– Забудь об этом, - сказала я решительно, когда за закрытой дверью начала журчать вода, и мы могли свободно говорить.
– Люси, пожалуйста, я воняю!
– Меня это не волнует. Там внутри нет ни занавески, ни душевой кабины. В этом доме наверное примерно три тысячи лет никто не делал ремонт.
– Ну и что?
– Леандер пожал плечами.
– Мне не нужна занавеска!
– Зато мне нужна!
– крикнула я громко и в тот же момент прикусила себе губу. Но мама и папа, казалось, ничего не услышали. Буря, которая разразилась снаружи, послужила достаточным отвлечением. Теперь молния заставила засветиться лицо Леандера голубым, а в следующее мгновение загремел гром.
– Люси, пожалуйста ...
– Иди на улицу под дождь. Он тоже помоет тебя. Я хочу быть в ванной одна.
– Дождь холодный!
– запротестовал Леандер плаксивым голосом.
– Там так же сыпется и град.
– Он не убьёт тебя. Sky Patrol должен ведь быть в состоянии вынести безобидную летнюю грозу.
– Это подействовало. Леандер, надувшись, ушёл, а когда и я тоже смыла с себя дорожную пыль, мама, папа и я побежали через проливной дождь к повозке и сразу же заползли в наши кровати. У меня было такое чувство, что я не могу даже больше пошевелить моим большим пальцем ноги. Ещё никогда в жизни я не была такой уставшей.
Меня так же не беспокоило то, что повозка стояла заметно вкривь и что я должна была опасаться того, что при малейшем движении выпаду из койки. В конце концов, я ведь не хотела двигаться. Я хотела просто спокойно лежать и спать.
Уже спустя несколько минут мама и папа начали храпеть дуэтом и у меня глаза тоже начали закрываться, когда голубая тень и сильный аромат Armani прогнали мою усталость. Леандер. Как будто у себя дома, он залез в повозку и стоял, дрожа и трясясь рядом с крошечной кухней, голый за исключением трусов, вытирал кухонным полотенцем грудь. Из его мокрых волос падали капли воды на доски пола и выделялись там тёмными пятнами.
Всё это я могла видеть тогда, когда молния на долю секунды освещала салон повозки. В те короткие мгновения я видел так же его татуировку. При каждом движение рук, казалось, огромные крылья ангела слегка махали вверх и вниз. Буквы над крыльями были хорошо различимы в свете молний. Mea maxima culpa. Моя самая большая вина. Признание Леандера того, что он сделал что-то неправильно. Это могло бы быть девизом его жизни. Он всегда делал что-то неправильно.
Я находила так же довольно неправильно то, что он снова полуголый разгуливал предо мной словно призрак, но была слишком уставшей,
– Холодно, - выдохнул он и потянул за моё одеяло. Я поддала ему хорошего пинка, чтобы дать понять, что он должен немедленно исчезнуть. Но он не отпускал угол одеяла и уже засунул свои ноги под него - ноги, которые для меня вовсе не казались холодными. Но очень мокрыми. А мои возможности защищаться были из-за слишком низкого потолка повозки крайне ограничены. Я даже не могла сесть. Поэтому ничего не помогало – мне снова нужно было пнуть его. Но Леандер ожидал это и схватил меня за лодыжку, чтобы удерживать, пока сам продолжал тащить одеяло.
Ожесточённо мы боролись друг с другом, и я уже отвоевала хороший кусок одеяла, когда повозка правой стороной внезапно опустилась ещё на несколько сантиметров вниз в вязкую почву луга. Описав большую дугу, я упала с койки. К счастью одеяло всё ещё было у меня в руках. Оно смягчило моё падение, но всё равно было больно.
– Люси ..., - промямлила мама оцепенело рядом со мной.
– Опять ...?
– Ничего не случилось, мама, - ответила я, стиснув зубы, так как упала на копчик, и мне хотелось ругаться и кричать на всё горло.
– Спи дальше, - добавила я, в то время как Леандер, который нырнул за мной, ощупывал обеими руками мои ноги и руки.
– Перестань!
– прошептала я.
– Я в порядке.
Но Леандер обхватил меня за бёдра, поднял и забросил назад на койку. Потом он вскарабкался за мной и лёг рядом, так что я, как и тогда в замке, была втиснута между ним и стеной. Проблема была только в том, что эта кровать, была слишком узкой, чтобы лежать в ней, не касаясь друг друга. Наши плечи даже не помещались рядом. Единственная возможность, чтобы лежать здесь вдвоём, была бы, если бы он - нет стоп, Люси, призвала я сама себя. Это не какая не возможность.
– Проваливай!
– сказала я одними губами.
Леандер покачал головой, и его мокрые пряди волос коснулись моего лица.
– Нет, Люси, ни в коем случае. Ты не позволила меня искупаться под душем, а теперь я не оставлю тебя спать одну в этой кривой повозке на верхней койке. У тебя есть выбор. Либо ты заползаешь к маме и папе под одеяло, либо я буду присматривать за тобой.
Отлично. С мамой и папой в кровати? Исключено. Я покачала головой.
– Ничего из этого. Ты исчезнешь, - прошептала я так тихо, как могла.
– О, шери, будь хоть раз благоразумной. Ты только что чуть не сломала себе копчик. При втором падении он точно повредится, и ты не сможешь заниматься паркуром недели и месяцы. Может быть даже никогда больше.
Я догадывалась, что он крайне преувеличивал, и что речь здесь шла вовсе не о том, чтобы защищать меня, а о том, чтобы заполучить тёплое, сухое место для сна. Даже его шея была покрыта мелкими, голубоватыми мурашками.
– Всё ведь довольно просто: Когда едешь на американских горках, то пристёгиваешься. Alors (франц. итак) - эта повозка тоже своего рода американские горки. А я твой ремень безопасности. D’accord (франц. ладно)?