Вперед к обезьяне!(изд.1980)
Шрифт:
Вдалеке показалась женщина, катившая допотопную детскую коляску. К коляске была привязана сумка с молочными пакетами и карабин. Завидев сидевших мужчин, отважная мать на всякий случай свернула в сторону и скрылась за кустами…
— Ну как? — удовлетворенно поинтересовался советник. — Я не случайно просил вас приехать именно сюда. Вы видите своими глазами — традиция трещит по швам. Из щелей вылезают людишки…
Сенатор и Додд переглянулись. Остроглазый профессор успел перехватить этот немой разговор.
— Я вижу,
— Вся шутка в том, что традиция уже рухнула! — Своей тростью сенатор начал выводить на траве большую восьмерку. — Восемьдесят пять процентов граждан устраивает новое положение…
— И это за три дня вместо трех месяцев! — скорбно улыбнулся Ургер. — Но сразу скажу: лучшего председателя комитета, чем вы, я не знаю.
— Так-то лучше! — облегченно пропыхтел Додд. Он вытащил из кармана свернутую в трубку газету, выдрал из нее несколько страниц и начал мастерить шляпу.
Охранники, воспользовавшись возможностью поваляться на траве, лениво посматривали по сторонам.
— Хорошо бы эти бездельники поболтали еще с часок, — мечтательно заметил один из парней…
Но участники совещания, обсуждавшие судьбы нации, спешили. Им было ясно, что информация, поступавшая в Центр гражданской войны, сведения Бюро расследования, сообщения губернаторов и прочие источники вот-вот вынесут Великой национальной традиции окончательный приговор.
— Дан, это наша общая ошибка, — убеждающе говорил профессор в мундире. — Мы все перегнули палку. Стопроцентный гражданин подчинялся, потел от страха, а в душе мечтал. И синдикат правильно нащупал нашу ахиллесову пяту. Синдикат построил свои расчеты на чувствах.
— На чувствах? — Додд забыл о своей бумажной шляпе и изумленно уставился на знатока национальных вопросов.
— А что удивительного? Чувствует, ощущает все живое. В том числе и нормальный гражданин, если, разумеется, он еще жив. Вы обратили внимание на стереовидение?
— У меня нет времени смотреть этот бред, — откликнулся Додд.
— И напрасно! Национальный синдикат знает, за что платит деньги. Со вчерашнего дня по всем программам идут видовые фильмы, раздаются призывы ездить, путешествовать. Даже этот клоун Блим-Блям и тот объявил, что следующий Друг президента встретится с ним на лоне природы…
— Они разгоняют страх по углам, — подытожил сенатор. — Я думаю, есть одна-единственная возможность спасти традицию.
— Какая?
— Самим поджигать дрова…
Сенатор не успел договорить. В нескольких шагах вдруг шевельнулся куст. Чуткий Додд необъяснимо быстро при его полноте повернулся и сунул руку в карман.
— Не стреляйте! — раздался детский голос.
— Чего тебе? — крикнул толстяк.
— А вы стрелять не будете?
— Не будем, — пообещал сенатор. В листве показалась рыжая голова. Из веснушек выглядывали озорные синие глаза.
— Я хотел спросить,
— Тогда беги домой, — посоветовал Додд. — А то останешься без ушей. Без трех двенадцать…
Сенатор, отвечая мальчишке, лгал. Его план как раз и сводился к стрельбе. Он предложил создать небольшие мобильные армейские отряды: они должны все время подогревать Великую национальную традицию. В наиболее миролюбивых районах можно будет усиливать нажим на граждан, в других местах, где население будет само достаточно агрессивно, ослаблять…
— Управляемая реакция? — сразу ухватил суть советник президента. — Неглупо, Дан! Очень даже неглупо! И таким образом синдикату все время будет хватать работы. В конце концов они выдохнутся и возьмутся за ум! Идеальное решение! Но, друзья, нельзя допустить, чтобы синдикат вступил с нами в прямую борьбу!
— О чем вы говорите, дорогой Ургер! — удивленно возразил сенатор. — При чем тут мы? Я имею в виду совершенно неофициальную деятельность. Представьте себе группы частных лиц, которые не намерены отказываться от своих привычек. Я бы даже руководство всей операцией сосредоточил в частных руках. Правительство не должно иметь никакого отношения к этим летучим отрядам.
Додд водрузил наконец на себя бумажную шляпу и лихо сдвинул ее набекрень.
— А что, господа! Идейка лучше не надо! — сказал специалист по тайному сыску. — В конце концов, не все ли равно гражданину, кто по нему палит — гангстер, сосед или переодетый солдат? Никакой принципиальной разницы я не вижу…
Ургер бросался взглядом то к одному, то к другому собеседнику. Сенатор все-таки изловчился и успел ухватить искорку недоверия, блестевшую в быстрых профессорских глазах.
— Выкладывайте, профессор! Что вас смущает?
— Только моральная сторона! Как преподнести Первому? Понимаете, Дан, затруднение в том, что солдаты обращают оружие против мирных граждан.
— На их же благо! — вставил Додд.
— Еще неизвестно, оценит ли нация такие усилия! — усомнился профессор. — Но, пожалуй, коллеги, можно найти и юридическое решение проблемы.
Обдумывая, советник Первого на секунду остановился, но сразу же продолжил, уже уверенный, без тени сомнений:
— Можно провести, например, частичную демобилизацию. Кстати, это даст дополнительный пропагандистский выигрыш. Первый будет доволен. Понимаете, господа, мы сокращаем армию! Ни одному президенту это еще не удавалось сделать!
— Профессор, это вздор! — заерзал Додд. — Вы что, не знаете, вас же сотрут в порошок при одном лишь слове «демобилизация»!
— Условно! Только условно! Парня демобилизуют при условии, что он вступает в ряды сторонников Великой национальной традиции. Новое гражданское движение! «Долой мягкотелых!», «Кто слабый, пусть умрет!», «Моя жизнь — в моем курке!»