Вперед, Команданте
Шрифт:
Эти крестьяне (в подавляющем большинстве, индейцы) относились к жизни и смерти, здоровью и болезни, с полным равнодушием, как к судьбе. Совсем как пациенты лепрозория в Перу тогда, два года назад. Кажется, для них вообще не существовало понятия «завтра» и «вчера» – день прошел, и хорошо, следующий будет таким же. Наверное, они никогда не видели врачей, им было решительно непонятно, зачем их осматривают, дают глотать какие-то пилюли, или колют в руку или иное место острой иглой. Они даже не понимали, что надо обратиться к доктору при недомогании – для них было все просто: если можешь идти работать, иди работать, а если не можешь, тогда лежи в своей хижине, пока не сумеешь встать, или не умрешь; если была пара лишних монет, или излишек продуктов, то могли позвать знахаря, который совершил бы некий шаманский обряд
– Партия бананов сгнила, нас поставили ее перебрать, и мы этим занимались два дня. И сеньор управляющий сказал, что за эти дни нам ничего не положено – так как товар был гнилой.
– За прошлую неделю нам заплатили вполовину. Мы пришли к конторе и спросили, почему. Вышел важный белый человек и объяснил. Мы ничего не поняли – но раз нам было так сказано, значит столько и заработали.
(прим. авт. – оба случая, к сожалению, реальные, хотя из иного места и времени. Фирма в Питере, известная автору, 2019 год – и рабочие-таджики).
Как они относились к реформам Арбенса? Приходится больше работать, расчищать лес – ведь новый надел, это совершенно дикие джунгли. Урожая с которых пока нет – так что приходится идти на поклон к дону Гильермо, это наш лавочник, он в долг дает. Под половину будущего урожая… или даже, половину самого земельного надела, когда его расчистят – это зависело от аппетита означенного «дона». Который иногда был белым – но чаще, таким же индейцем или метисом (несмотря на имя), вовсе не смущенным, что грабит своих же соплеменников и даже односельчан. Хотя, и среди надзирателей на плантациях (именовавшихся «охраной») индейцы были в большинстве – и вовсе не отличались милосердием к таким же, как они.
Забастовки? Условия безопасности труда? А что это такое, сеньор доктор?
– Надеюсь, наши парни не придут слишком рано – сказал мистер Дорси, управляющий одной из плантаций в провинции Исабаль – пока эти смутьяны вырубят лес, который они считают своим. И Компания еще в прибыли останется, хехе!
Однако даже гринго – бывшие в начальствующем персонале плантаций – вовсе не выглядели счастливыми. Считали себя неудачниками, ненавидели эту страну «где правит сумасшедший диктатор-коммунист, а работники тупы и ленивы», и рассматривали свое пребывание здесь не более чем временной ступенькой в карьере. Все они были уверены, что «скоро начнется», и обычно ходили вооруженными. Иные из них (как уже было сказано) даже готовы были оказать миссии содействие – но встречались и такие, которые могли заявить:
– Вы развращаете пеонов своей неуместной заботой. Здоровье рабочей силы – было бы важно в цивилизованной стране. Ну а тут, человеческий материал вовсе не является ценным ресурсом, об экономии которого приходится беспокоиться. А вот о возможных беспорядках приходится думать – мне, а не вам, после вашего отъезда. Потому – давайте ваши таблетки и проваливайте: вам тут не рады!
Согласно статистическому справочнику, валовой внутренний продукт Гватемалы почти вдвое превосходил Коста-Рику. Однако на девять десятых он шел в карман «Юнайдед фрут» и ей подобных – а простым гватемальцам доставались лишь крохи, вместе с тяжким трудом и болезнями. Три миллиона населения – «если все эти три миллиона возьмут оружие и скажут нет» – да из этих трех, двум с половиной глубоко безразличны президент Арбенс, революция, коммунизм и гринго! И чтобы надеяться на победу, когда с севера не так далеко Соединенные Штаты, могущие послать сюда стотысячный Корпус Морской Пехоты, а совсем рядом их верный пес Сомоса, только и ждущий команды «фас» – надо быть неисправимым идеалистом.
– Дон Педро, вы дьявол!
– Всего лишь деловой человек, привыкший играть наверняка, не полагаясь на риск. Ну и как вы сейчас оцениваете перспективы гватемальской революции?
– Но президент Арбенс… он на что рассчитывает?
– Арбенс? Наивный идеалист, севший играть
Они снова собрались в «Сервантесе» – наступил май, начало сезона дождей. Когда дороги в Гватемале (вовсе не автострады) превращаются в грязь, по которой с трудом можно проехать. Столица не изменилась (на взгляд Эрнесто) – все то же тревожное ожидание грозы, готовой разразиться. Дождь, часто очень сильный, начинался обычно после полудня, и длился до двух-трех часов, по улицам бежали бурные ручьи – а после снова светило солнце. И пели в ветвях беззаботные птички – как их называла Ильда, тесонтле?
– Мне страшно – Ильда оглядывалась по сторонам, держа над головой зонт – неужели завтра нас будут бомбить? Такую красоту – как Токио или Дрезден? Мой босс вчера улетел в Майами – сказав, что вернется не раньше чем через три месяца. И другие, из нашего министерства – стараются сбежать, кто куда может, лишь бы из Гватемалы. Я слышала от знакомых, что в других министерствах то же самое – почти трети сотрудников нет на месте. Все спорят, что сказал американский посол нашему президенту на этот раз. Мой друг Хесус – о, нет, у нас с ним не было ничего такого, просто иногда пьем кофе после работы – он работает в фирме гринго, и рассказывал мне страшные вещи. Что когда на город налетают тысячи американских «сверхкрепостей», то меркнет солнце, а бомбы падают как дождь. И ничья храбрость не будет иметь значения – под смертью с небес, как божьим гневом. «Демократия», это дешевый листок, который у нас иронично называют «Голосом США», прямо пишет – «искренне жалко простых гватемальцев, которые неизбежно пострадают при усмирении взбесившегося коммунистического диктатора». И уверяет, что для Гватемалы лучшим выходом будет, если Арбенс уйдет сам – «до того, как мировое сообщество вынуждено будет пойти на крайние меры». У Хесуса босс был большой шишкой в ВВС США в ту войну, имеет медали за бомбежки Германии и Японии. И вроде бы, он проболтался – что «атомные бомбы надо испытывать – и чем делать это на полигонах, проще спалить к чертям эту коммунистическую страну». Господи, в прошлом году они будто бы «случайно» уронили атомную бомбу на Париж, чтобы запугать французов. Та бомба не взорвалась – но над нашей страной гринго не будут столь щепетильны! Мне страшно, Эрнесто – вдруг завтра прилетят самолеты, и ничего этого не станет, и нас не станет? За что нас собираются убивать – в чем мы провинились?
– Не решатся – ответил Эрнесто – выставят себя перед всем миром, как бандита с большой дороги. Кроме того, гринго все торгаши и любят считать свои доллары – а здесь еще много владений «Юнайдет фрут» и прочих. А ведь у них принцип «американская собственность пострадать не должна». Скорее, Арбенса просто свергнут. А весь шум о вторжении – для нагнетания обстановки.
– Мне бы твое спокойствие – сказала Ильда – милый… Мой герой!
Она впервые назвала его так – прежде, вела себя с ним, исключительно как с другом. Но Эрнесто помнил слова Дона Педро. Пожалуй, Ильда могла быть отличной женой – для того, кто решил бы осесть на одном месте, тихом и спокойном, вроде провинции Никоя в Коста-Рике. Помогать людям, строить свой дом, растить детей, прожить долгую, счастливую… и скучную жизнь. Может, будь Эрнесто постарше, этот путь был бы и приемлем. А пока – Дон Педро намекал, что Гватемала не более чем этап, и главное будет дальше, и не здесь.
– Прости, Ильда – ответил он – но я не твой герой. Скоро я уйду – а ты останешься. Найди себе кого-нибудь вроде Рохо или Феррера.
И сразу почувствовал, как на душе стало легче. Будто сбросил ненужный груз.
Ильда ничего не ответила – лишь молча повернулась, и ушла, под своим большим зонтом, как под крышей. А Эрнесто остался стоять под дождем. Посмотрел вслед, и зашагал к «Сервантесу».
Ретроспектива. Гватемала (столица Гватемалы). 19 мая 1954. Посол США Джон Перифуа и некий бизнесмен с испанским паспортом.