Вперед, мушкетеры!(сборник)
Шрифт:
«Вы, кажется, сегодня не в духе, господа гвардейцы! — беззаботно восклицаю я и молниеносно выхватываю шпагу…»
— Ты будешь заниматься или нет? — передо мною стоит папа. На нем уже нет бархатных штанов и старого камзола, его волосы коротко подстрижены. — Вот уже час, как ты бездельничаешь!
Грозно оглядев меня, папа уходит. Учебники и тетради выплывают из ночного мрака, медленно проступает стол. Уже совсем поздно, а впереди еще столько уроков! По географии меня уже давно не вызывали. По арифметике, правда,
Тогда я стал рассчитывать. И получилось, что после уроков у меня останется еще два часа, целых два часа свободного времени. Это же здорово! Надо только поскорее начать учить. Немедленно, сейчас же!
Но сначала… сначала я прочту еще одну страницу. Только одну! Одна страница не повредит…
И мне стало вдруг весело, а уроки показались очень легкими и интересными. И как же это я раньше не мог додуматься? Ведь как хорошо все складывается: сначала уроки, а потом снова читать. Мало того, я и сейчас еще почитаю. Одну страницу.
Стараясь не шуметь, я осторожно выбрался из-за стола и подкрался к шкафу. При виде коричневого, тисненного золотом переплета и косо скрещенных шпаг я вздрогнул.
«…Сколько дней понадобится, чтобы изготовить два таких подвеска? Вы видите, что здесь двух не хватает…» И все смешалось, все понеслось передо мной. Я едва успевал переворачивать страницы. Ведь у меня два часа, целых два часа после уроков. Но какое это имеет значение — до или после!.. Какое это имеет значение, если между Францией и Англией война, если Атос, Портос и Арамис и, конечно же, д'Артаньян так удачно снарядились в военный поход!
Еще не утих попутный ветер Ла-Манша и еще свежо дыхание туманного Лондона, а впереди уже новые приключения, полные страшных опасностей и удивительных подвигов.
Вперед, мушкетеры! Вперед, храбрецы! Вперед — в Ларошель!..
Гипноз
— Пойдет отвечать…
Затаив дыхание Ленька Волосков впивается в учебник. От волнения он видит всего два слова: «Так как…»
Карандаш учителя медленно скользит по журналу. Ученики с фамилиями на «А» и «Б» распрямляют спины. Карандаш ползет по «В»…
«Быстрее», — торопит Волосков.
Карандаш застревает.
«Так как, — повторяет Волосков, — так как…»
— Пойдет…
«Только не меня… Если не вызовут, буду учить каждый день…»
Карандаш дергается, как грузовик в канаве, и тихо, почти незаметно сползает книзу…
— Корякин!
Вздох облегчения.
— Я не выучил, — уныло сообщает Корякин.
«Болван! — стонет Волосков. — Никогда не учит! Хоть бы раз!..»
— Почему? —
— Голова весь день болела…
«Голова у него болела! — с ненавистью фыркает Волосков. — Весь день в футбол гонял… Голова! Треснуть бы по этой голове».
— Может, все-таки помнишь что-нибудь? Материал нетрудный. Ведь это уже твоя вторая двойка по физике.
— Иди, — шепчет Волосков. — Материал ерундовый, рассказывать нечего!
— И класс тебе поможет, — продолжает учитель.
— Конечно, поможем! — восклицает Ленька. — Все время будем помогать!
— Нет, — говорит Корякин голосом человека, которому уже ничто не поможет. — Не могу…
— Иди, — угрожающе шипит Волосков. — Ведь это уже твоя вторая двойка…
— Ну, садись. — Учитель склоняется над журналом. — Вопрос тот же…
«Честное слово, буду учить, — бормочет Ленька. — Десять часов в день, если не вызовут! На улицу вообще ходить перестану! Зарядку буду делать».
— Грачев!
Грачев идет к доске.
— Вопрос легкий! — бросает на всякий случай Волосков и нагибается к впереди сидящим: — Можете не повторять… Сейчас меня вызовут…
Ответ Грачева тем временем близится к концу.
«Скорей бы домой! — вздыхает Ленька. — Завтра воскресенье… Убрать все нужно… помыть… и к соседям… кому что трудно… Кому у нас трудно-то?.. Все, как назло, молодые, здоровые… Через квартал старушка какая-то… Схожу! И — за уроки… С двух до шести — физика…»
— Отвечать пойдет…
«Физику кончу — и к старушке…»
— Пойдет…
Волосков устремляет на учителя пристальный немигающий взгляд. «Мочалкин! Мочалкин!» — бормочет он.
Но в позе учителя мало что меняется. Волосков прищуривается и выпячивает подбородок.
«Мочалкин, Мочалкин… или Пашков», — добавляет он, предоставляя учителю некоторую самостоятельность.
«Волосков хорошо знает материал… Его можно и потом спросить, Волосков учит… Мочалкина давно не вызывали…»
Наступает решающий момент… Ленька напрягает даже ноги: «Пойдет отвечать Мочалкин! Послушаем Мочалкина!.. А как себя чувствует Мочалкин?!»
— Волосков!
В устах учителя фамилия звучит, как выстрел в спину.
«Хотя нет… Посиди пока…» — делает Волосков последний отчаянный пас. Но учитель молча смотрит на него.
…Получив двойку, Волосков тяжело откидывается на спинку парты и несколько секунд сидит, тупо уставившись в пространство. Потом он медленно переводит взгляд на учителя, лицо его выражает крайнее недоумение:
«Десять часов в день… Старушка… И до чего человек дойти может!»
Дул муссон