Вперед в прошлое 3
Шрифт:
От увиденного сестра ошалела. У нее на руках целое состояние, и можно было полностью сменить обноски на модные крутые вещи.
— Футболки по тысяче, — бормотала она, не веря своим глазам и бегая от контейнера к контейнеру. — Шорты по пять. Это, блин! Блин, фантастика!
Я взял ее за плечи, встряхнул.
— Эй, не будь дракончиком на шоколадной фабрике — утонешь. Подумай, что тебе нужнее всего, возьми сначала это, а потом все остальное, на что хватит денег. А то нагребешь барахла, а главное не купишь. Ну? Что
Наташка вдохнула, выдохнула, лицо ее приобрело нормальное выражение, и она принялась загибать пальцы.
— Зимние ботинки. Куртка. Теплые джинсы на зиму. Босоножки…
Дед отвел нас к закрытому контейнеру, чтобы прохожие и грузчики не толкали. Сестра продолжила:
— Но это если хватит. И сарафанчик. Футболку с Мадонной, как там видела.
— Теперь считай, цены ты видела. И сопоставь с тем, сколько денег есть.
— Давайте уже купим все и уйдем! — взмолился Борис.
Дед проявлял чудеса стойкости и терпел, а я ощутил азарт, как когда ходишь по грибы, ищешь и находишь. Так и здесь можно раскопать вещь за три копейки, которую дома жаба задавила бы покупать.
— Десять плюс пятнадцать, еще десять, — бормотала Наташка, — плюс пять, плюс пять и тысяча… На все хватает!
— Боря, у тебя чего нет? — спросил я.
— Все есть, — буркнул он. — Гуашь заканчивается. И холсты бы, кисти, краски…
— Штанов в школу у него нет, — сказала Наташка. — Они уже короткие. Рубашка страшная. Кеды разлезлись.
Слушая ее, дед приобретал несчастный вид, как мужчина, которого жена поволокла на шоппинг.
— Натка, давай рули, а? — предложил я. — Поможешь брату? Еще и маме нужно купить красивое платье или костюм. Сможешь подобрать? За мой счет, конечно.
И началось. Казалось, мы прошли все ряды по десять раз. Голова кружилась, ноги ныли, но неугомонная сестра таскала нас за собой, подбирая оптимальные варианты и перерывая коробки с уценкой.
Мужья думают, что ходьба с женами по торговым центрам — это ад, а кабинки с зеркалами — врата его. О, нет. Ад — это контейнеры, где надо примерять вещи за занавеской или в проходе на картонке. Некоторые продавцы и вовсе не давали мерять, приходилось прикладывать вещи к себе и включать фантазию.
Но мы взяли все, что нужно. Я обзавелся джинсами и черной футболкой с «Металликой», шлепками, кроссовками, которые можно и зимой носить. Наташка, помимо запланированного, купила очки, а я отрыл детские футболку и штаны за пятьсот рублей — как раз на моего нового подопечного Яна, а то совсем бедолага оборванный. Не забыл и про Каюка, на честно им заработанные деньги приобрел рубашку, черные джинсы и туфли — пойдет в школу крутым.
И уже при выходе с рынка взял Яну большие солнцезащитные очки, как у Сталлоне — как раз скроют ожог и страшный глаз. Очки были пластиковые, копеечные, подумав, я купил девичьи модели в подарок Гаечке и Алисе, а то они с Наташкой от
Помимо этого, я нагреб пакован мыла «дуру», носков и трусов — помня о том, что во время денежной реформы будут сметать любой товар по заоблачным ценам, потому что за старые рубли все перестанут продавать.
Возвращались мы навьюченными и уставшими, только Наташка не шла — летела с пакетами наперевес, улыбалась солнцу, и ей невольно улыбались люди.
— Давайте поедим? — взмолился Борис, проходя мимо чебуречной.
Мне опять вспомнился Ян и кошаки, которых он свежевал и сдавал узбекам, и я сказал:
— Уж потерпи до квартиры. Давай мы не будем есть пирожок, чтобы собрать котенка?
Дома мы с дедом пообедали и рванули покупать кофе, оставив детей отдыхать, после чего вечером отправились на ВДНХ, и уже у центрального входа я пожалел, что согласился поехать с ними. Площадь между памятником Ленину и центральным входом была огорожена покрышками, и в загоне гоняли дети на карах. С обеих сторон выстроились разнокалиберные ларьки со снедью. Везде не то чтобы грязь — неухоженность с налетом разрухи, не ампирный лоск — колхозная аляповатость.
Дальше — больше. Павильоны превратили в магазины, где торговали всякой хренью, и они медленно приходили в упадок: желтели, покрывались потеками, отваливалась лепнина.
Фонтаны, слава богу, работали, мы сфотографировались на фоне «Дружбы народов» и у «Каменного цветка», потом я таки выпросил фото напротив павильона «Космос», чтобы и ракета влезла.
— Там же космические корабли! — воскликнул Боря. — Давай посмотрим!
Дед виновато глянул на сооружение и вздохнул:
— Боюсь, там больше ничего нет.
Я посмотрел на фотографию, где мы такие счастливые и беззаботные и увидел на заднем фоне такую же счастливую семейную пару, волокущую телевизор в коробке.
— Ну что-то же должно там быть, — поддержала брата Наташка, и мы пошли.
Дед оказался прав. Все, что осталось — огромный портрет Юрия Гагарина на круглом панно, стыдливо прикрытый полупрозрачной белой тканью, будто зеркало в доме покойника, стыдливо — потому что зеркала завешивал тот, кто нанял киллера. А внизу, под купольным потолком, оборудовали магазин бытовой техники. «Краски вашей мечты!» — алели на вывеске буквы из рекламы торговой марки «Тошиба».
Везде инфляция. Мечта, вон, тоже девальвировала, была — о звездах, стала — о погремушках. Или, чего кривить душой, и не было никогда мечты? Всегда нам нравилось булькать в собственном дерьме, а космос, жизнь вечная — просто красивые лозунги, набедренная повязка, прикрывающая гениталии?
— Я читал, что тут были скафандры, модели кораблей, — обиженно пробормотал Боря.
— Юра, мы все прогуляли, — процитировал я пока еще не написанную песню. — Пойдем отсюда.
— Какой Юра? — спросил брат.