Вперед в прошлое. Возвращение пираньи — 2
Шрифт:
Мазур ухмыльнулся про себя. Вся ловушка была построена на имевшем здесь место дефиците прекрасного пола. Далеко не все из «белых воротничков» обитали здесь с женами или девушками, имевшими неофициальный статус «постоянных подруг». Ну, разумеется, это вовсе не означало полного отсутствия женщин в пределах досягаемости. Как-никак мы в Южной Америке, господа. Километрах в пятнадцати отсюда располагался немаленький городок Мадалес с кучей борделей — два были роскошными, люксовыми, предназначавшимися исключительно для «сливок» нефтепромыслов.
Вот только новые труженицы постельного фронта появлялись в этих заведениях не так уж часто. Человек, проработавший на промыслах четыре с лишним года (как присутствующий здесь мистер Хиггинс), за это время успевал освоить оба заведения с первого этажа и до последнего — после чего любому
И если вдруг старый знакомый, давний сослуживец звонит тебе и по дружбе сообщает, что в городок нефтяников только что приехала работать очаровательная молодая девушка, незамужняя и, судя по первым наблюдениям (Генри, мы, французы, в этом знаем толк!), отнюдь не склонная вести монашеский образ жизни... Само собой, приличная девушка, не путанилья какая-нибудь. Тут у любого кобелино взыграет нешуточный охотничий азарт. Благо старина Пьер, к его великому сожалению, с самого начала пребывает здесь с женой, а потому ограничен в маневрах — но из мужской солидарности приведет ее в «Касабланку» и познакомит с другом Генри, пока весть о прибытии одинокой красавицы не распространилась по городку, и не объявились во множестве другие претенденты. Они с Мадлен познакомились с новенькой в баре гостиницы «Жакардинья», где она остановилась, пока ей не подыскали квартирку. Вот Пьер и подумал в первую очередь о друге Генри Друг Генри отнесся к известию с живейшим интересом и заверил, что в «Касабланке» непременно будет. То есть по собственному желанию с превеликой охотой сунул все четыре лапы в настороженный капкан...
Мазур понятия не имел, зачем Лаврику понадобился именно этот персонаж — но и не стремился знать. Чрезмерное любопытство в их профессии всегда было неуместным. Главное, он знал, что обязан изъять отсюда этого субъекта совершенно незаметно для окружающих — и этого было достаточно. Времени на разработку операции хватило. Оставалось скрупулезно все намеченное выполнить. Пустяки, verda. Ну, а то, что вся многочисленная здешняя охрана и местная служба безопасности ничегошеньки об их миссии не знают и при любом проколе начнут пальбу на поражение — уже детали. Нужно просто до этого не доводить, вот и все...
Ага! Бисерные нити с мелодичным звяканьем раздвинулись, появились Пьер супругой, довольно красивой брюнеткой лет тридцати пяти (что Пьеру, как истинному французу, ничуть не мешало под благовидными предлогами частенько навещать Мадалес), — и, как было обещано, новенькая. Сюда она приехала с крайне убедительными документами (ничего удивительного, мастерили ей бумаги державные спецы) на имя Бриджит Сантиванья — но в остальном мире ее всегда знали как Исабель фон Рейнвальд...
Белль была великолепна — в дорогом и красивом бежевом платье, достаточно коротеньком, с отнюдь не пуританским вырезом (вполне уместным для хорошего ресторана вечерней порой). Головы всех, не отягощенных спутницами, прямо-таки синхронно поворачивались за ней — всем моментально стало ясно, что это отнюдь не путанилья, каковые в городок попросту не допускаются. Однако Пьер уверенно провел ее к столику Хиггинса, предупредительно вставшего навстречу — и на многих физиономиях отразилось неприкрытое разочарование.
Вот теперь Мазуру стало чуточку скучно — потому что все можно было предсказать заранее. Завязалась беседа, Хиггинс, как любой на его месте, распускал хвост, словно три павлина, Белль откровенно кокетничала, подавая в рамках приличий нешуточные надежды. Пошли танцевать что-то медленное, всецело поглощены друг другом. Засиживаться до закрытия не станут — согласно диспозиции, Белль вскоре должна во время очередного танца сказать кавалеру, что хотела бы посмотреть ночной город, о котором столько слышала, увидеть ночное море, простиравшееся всего-то в полумиле отсюда, увидеть красовавшиеся не так уж далеко от берега нефтяные вышки под луной. Любой на месте Хиггинса с визгом согласится быть гидом — чтобы довольно быстро выдвинуть идею завершить экскурсию визитом в его коттедж. Каковое предложение тут же будет благосклонно принято, и мистер Хиггинс будет на седьмом небе — пока не войдет в коттедж. Уж сколько их сорвалось в эту бездну... Отработанная за тысячелетия ловушка, но до сих пор исправно служит, и служить будет еще долго...
Ну вот, скучно знать все наперед... Хиггинс и Белль направились к
Количество охраны на квадратный метр зашкаливает. Каждому кварталу (не такому уж большому) полагается свой часовой. Вот он, здешний, неторопливо прохаживается по противоположной стороне улицы — в камуфляже и кепи с длинным козырьком, экипированный, кроме пистолета, дубинки и газового баллона, еще и коротким автоматом на плече. Вокруг нефтепромыслов на изрядное расстояние протянулся пояс безопасности с заграждениями из колючей проволоки, системами датчиков, а кое-где и минными полями, пешими и моторизованными армейскими патрулями, вот только это все же не Великая Китайская стена — и порой герильеро еще во времена американского хозяйничанья ухитрялись устраивать мелкие пакости. А некоторые из группировок, согласно своей ориентации, не отказались от этого занятия и после национализации.
Развернувшись в другую сторону, Мазур неторопливо зашагал вдоль улицы. Фургон, разрисованный эмблемами и надписями здешней аварийной службы, стоял метрах в двухстах от него. Его появление здесь не могло вызвать у охраны ни малейших подозрений — мало ли какие неполадки пришлось устранять вечерней порой. Фургончиков таких у аварийной службы было много, никто не держал в памяти все номера и уж тем более не помнил в лицо всех ремонтников. Ну, а на случай проверки документов — они у всех имеются безупречные, как и пропуска, включая ночной и на выезд с промыслов. А для пущей подстраховки у каждого (в том числе и у Мазура с Белль) сыщутся удостоверения одной из местных контрразведок, как раз и опекавшей нефтепромыслы.
Здесь они были, как на Луне — никто из облеченных властью и полномочиями об их миссии ничегошеньки не знал. Правда, в Мадалесе засела серьезная группа поддержки, готовая отсюда их выдернуть, если что-то пойдет не так. Но Лаврик сказал тихо и серьезно: «Кирилл, из шкуры вон вывернись, чтобы не запалиться. Ты держишь „Кальмара" за глотку, понял?»
Мазур, конечно, ни черта не понял — но вопросов дисциплинированно не задавал... Кто-кто, а он прекрасно знал, как тесно бывают связаны друг с другом самые, казалось бы, не имеющие связи события: если Лаврик говорит — значит, так оно и есть. Значит, нужно в очередной раз вывернуться из шкуры, всего делов...
Неторопливо дойдя до фургона, он постучал согнутым указательным пальцем по борту глухого кузова: тут, тук-тук-тук, тук. Это была совершенно излишняя предосторожность — стены кузова изнутри были прозрачными — но порядок есть порядок. Поскольку операция требует теоретически допускать все, нельзя исключать, как совершенно фантастическую версию, что супостаты могли подослать двойника Мазура, не знающего условного стука. Между прочими подобные случаи очень редко, но бывали...
Дверь отъехала в сторону ровно настолько, чтобы пролезть человеку, и Мазур вмиг оказался внутри. И водитель, и двое сидевших там ореликов были его кадрами, участвовавшими вместе с ним в налете на асиенду. Вот только прически у них были не уставные, а совершенно гражданские — «в ботву» их пустили еще до прилета Мазура, справедливо предполагая, что неизвестно заранее, в каком именно обличье им придется выступать. С подводным спецназом оборачивается по-всякому, уж он-то знал. Вот и теперь пригодилось — кому-то бдительному могли и показаться подозрительными совершенно цивильные ремонтники с коротенькими «ежиками» излюбленного морской пехотой фасона...