Впереди - полоса
Шрифт:
Лебедев задумался.
– Человек он интересный. Летает смело - любит летать. Но сам создает себе сложности: отступает от наставлений, идет на риск. И вот бесшабашность эту мы, к сожалению, из него не вытравили!
– Та-ак!
– произнес маршал и, вставая, обратился к Сердюкову: - Распорядитесь всю документацию по анализу полета и формуляр двигателя доставить завтра в штаб.
– Есть, товарищ маршал авиации.
– С утра запросите лабораторию о результатах исследований. Заключение пусть пришлют
– Будет исполнено.
– Продолжайте, товарищи, - обратился маршал к летчикам.
– Спасибо за сегодняшнюю демонстрацию готовности. Летаете отлично.
* * *
Маршал и сопровождающие ушли. Лебедев задержался.
– Юра, завтра улетаем, а хотелось бы поговорить. Когда освободишься?
– Анатолий Васильевич, прошу ко мне после ужина!
– Так и сделаем.
– Может, ребят пригласить?
– Ты хозяин, ты и распоряжайся.
Лебедев вышел. На улице он увидел трех друзей-лейтенантов. Они решительно шагали к мастерским.
– Далеко собрались?
– окликнул их Лебедев.
– Ругаться, - ответил Баталин.
– С инженером эскадрильи.
– Поздновато, раньше надо было. Теперь без вас все образуется. Советую зайти на КП к Попову.
* * *
Утром Алексей прибежал к реке на зарядку. На берегу стояли двое мужчин в спортивных трико. В одном из них по росту и сложению Баталин признал маршала, второй был Лебедев. Гости распутывали рыболовецкую снасть.
Взмахом руки Лебедев подозвал Алексея. Маршал, забросив спиннинг, ничего не замечал вокруг.
Лебедев попросил Алексея:
– Помоги, а то я в этой паутине завяз.
Баталин стал помогать распутывать лесу.
– Поймали что-нибудь?
– Ничего, а Владимир Церенович вон каких подцепил.
Он кивнул на россыпь камней: там лежали три форели, одна еще не уснула и била хвостом.
– Ух ты-ы!
– восхитился Баталин.
– У нас далее Логинов и Шевченко за раз больше двух не приносят.
Маршал сделал подсечку и принялся быстро вертеть катушку. Показалось изогнутое тело рыбины, у самого берега она отчаянно забилась. Маршал ловко взметнул удилищем, и рыбина будто сама прыгнула к нему в ладонь.
– Та-ак!
– пробасил маршал, увидев Баталина.
– Доброе утро, юноша.
– Это Баталин, - представил Лебедев.
– Тот самый? А он никого не напоминает вам, Анатолий Васильевич?
– Алексея Шаравина. Еще в училище я спросил: не родственники они случайно? Оказалось, нет. А сходство потрясающее.
– Только Шаравин,
– Я тоже не останавливал, товарищ маршал авиации.
– В таком виде я не маршал, а Владимир Церенович. А где же ваша снасть?
– Я тут просто так.
– Баталин смутился.
– А вы маринку поймали.
Маршал нахмурился.
– Разве это не форель?
– Бросьте ее назад в речку, она ядовитая.
– Не может быть! Такая красавица? Надо же! Спасибо, Алексей Дмитриевич, выходит, я вам жизнью обязан!
Маршал швырнул рыбину в середину потока.
* * *
На аэродроме маршал первым делом спросил Сердюкова и Кострицына:
– Документация готова?
– Готова, товарищ маршал авиации.
На некоторых страницах маршал задержался.
– Гм… Выходит, в свое время двигатель был переконсервирован? Кто еще, кроме прапорщика Шевченко, обнаружил, что двигатель прошел переконсервацию?
Ответа не последовало.
– Где инженер эскадрильи? Справьтесь у него.
Крушилин по телефону поговорил со Сливкиным и доложил:
– Инженер эскадрильи знал о переконсервации, но забыл.
Маршал смотрел на Кострицына долго, тяжело. Квадратная челюсть выдвинулась, лицо окаменело. Лебедев знал, что это означает приступ гнева.
– Запамятовать такое!… - произнес маршал.
Отложив формуляр, он потребовал анализы полетов. Капитан Омелин торопливо расстелил на столе график и красным карандашом подчеркнул букву «а» у излома линии оборотов двигателя.
Маршал попросил Сердюкова вызвать командира первой эскадрильи. Попов явился немедленно.
Водрузив очки, маршал принялся разглядывать линии графика.
– Ну, допустим… - проворчал он, как бы соглашаясь с тем, что график составлен по всем правилам.
– Где записи КЗА?
Записи контрольно-записывающей аппаратуры лежали на столе.
– Принесите лупу, - приказал Омелину маршал.
Изучая записи, маршал вдруг взглянул на Лебедева и попросил его подойти.
– У тебя как со зрением, Толя?
– спросил он.
– Пока не жалуюсь.
– Взгляни-ка.
– И он указал на одну из линий.
– По-моему, нормально, - ответил генерал-лейтенант.
– А теперь через лупу!
Лебедев взглянул и уставился на маршала.
– Неужели заброс?
– А что еще может быть, если обороты превысили сотню процентов?
Но Лебедев постарался быть объективным до конца.
– Возможно, это предусмотрено техническими условиями.
– Не предусмотрено! В формуляре оговорена «сотка». Дайте-ка мне записи прежних полетов Баталина.