Впереди вражеский берег
Шрифт:
Солнечный Скэмптон был просто чудесным местом. Все были очень рады и старались изо всех сил. Однако командующий базой имел один маленький бзик. Ему страшно не нравились аэродромные огни. Он их просто ненавидел, потому что должен был обезопасить аэродром от вражеских бомбардировок, а огни выдавали его с головой. Поэтому вместо цепочки огней вдоль всей посадочной полосы возвращающиеся бомбардировщики видели только пару тусклых красных фонарей. Поэтому каждая посадка превращалась в серьезное испытание. Но это утро выдалось туманным, и мы не увидели вообще ничего, даже ангаров. Поэтому нам пришлось поворачивать в Абингдон, где мы благополучно сели, проклиная на все лады командующего базой и его приводные огни. Мы были голодны, как волки, особенно потому, что предвкушаемая яичница с беконом упорхнула прочь.
Множество самолетов получило повреждения во время этого налета, несколько человек было ранено,
Так завершился типичный для начала 1940 года налет на германскую территорию. Я так подробно описал его для того, чтобы показать, насколько изменился характер операций позднее. Первые налеты были спланированы совершенно бестолково. Мы могли выбирать маршрут, мы могли бомбить с любой высоты и в любое время. Иногда мы даже могли выбрать, какие бомбы использовать. Мы были закоренелыми индивидуалистами, но, сказать по правде, наши действия были не слишком эффективными. Судя по всему, из общего количества бомб, которые в ту ночь несли самолеты звена «А», в цель попало не более 10 процентов.
Через несколько дней мы снова наведались в то же место, но тучи были слишком низкими. Нижняя граница облачности находилась на высоте всего 500 футов, сбрасывать бомбы с такой высоты было просто небезопасно.
Оскар оказался единственным, кто решился на это, и его стрелок сообщил, что один бак взлетел в воздух выше самолета. Полагаю, что бедный Деннис Филд пытался проделать то же самое, однако он не вернулся. Это был замечательный человек. На следующий день я разговаривал в нашей столовой с его женой Джоан. Она паковала его вещи, чтобы забрать домой. Я помню, что она не сразу нашла его кинокамеру, которая обнаружилась в шкафчике для летного костюма в комнате отдыха звена «В». Джоан была отважной женщиной, но в ту пору все были такими.
Следующие несколько дней мы не летали. Прежде всего, потому что погода была отвратительной, но, кроме того, в этом просто не было необходимости.
Ситуация в Бельгии и Франции продолжала ухудшаться, но в Англии постоянные туманы закрывали аэродромы, поэтому божья воля помешала нам участвовать в боях. Зато фрицы в это время начали проводить налеты на английскую территорию, хотя пока еще небольшими силами. Группа из 12 бомбардировщиков Do-17 пересекла йоркширское побережье возле Уитнерси и атаковала большую авиабазу в Морпете. Это был прекрасный аэродром, напоминающий Скэмптон, но «Дорнье» прекрасно сделали свое дело. Они разбомбили все 4 ангара и уничтожили все крупные здания, включая офицерскую столовую, мастерские и кухню. Уцелела только сержантская столовая — либо немцы промазали, либо у них просто кончились бомбы. Немцы могли быть довольны результатами. Так, наверное, и было. Однако они знали, что наши истребители ведут тяжелые бои на юге Англии, и на следующий день немцы вернулись, чтобы довершить разгром и уничтожить сержантскую столовую. Но теперь наши истребители были начеку. Хотя несчастное здание было повреждено, ни один «Дорнье» не вернулся на базу, чтобы сообщить об этом. Все они были сбиты над морем. Наши траулеры подобрали нескольких немецких летчиков, которые задавали лишь один вопрос:
«Откуда взялись ваши истребители? Мы думали, что они находятся во Франции».
Перерыв в полетах мы старались использовать как можно лучше и уезжали в Линкольн. В этом городе мы нашли паб с некоторыми претензиями на изысканность. В этом логове, прозванном «Снейк Пит» [1] , окопались юные девицы, обхаживавшие глупых молодых офицериков. Они буквально вешались на шею, напрашиваясь на угощение. Мы называли их «жрицами любви», но лишь немногие из нас рисковали иметь с ними дело. Мы все отличались хорошим здоровьем и не собирались им рисковать. Один офицер, чьего имени я не буду упоминать, повёл себя немного иначе. Он покинул нашу компанию и пригласил стройную блондинку выпить пивка. Они начали о чем-то мило беседовать, но вскоре мы заметили, что их беседа пошла вкривь и вкось. А потом последовал взрыв.
1
В данном случае лучше перевести как «Гадюшник». Прим. пер.
«Верни мое проклятое пиво!» — закричал он и побежал обратно к нам, держа в руках свою банку и ее полувыпитую кружку. Она тоже вскочила и начала ругаться на весь бар.
«Что-то не так?» — поинтересовался один из нас.
«Она
Оскар проворчал:
«Боже, ну ты и болван. Пошли отсюда, Гиббо, поедем к Джорджу, там мы сможем спокойно посидеть пару часиков».
Вечер был очень темным, и луна еще не взошла. Поездка на автомобиле с затемненными фарами была делом нешуточным, как я уже убедился ранее. На сей раз я видел две тонкие белые линии, которые исчезали, как только я моргал. Ситуация весьма тревожная и опасная. В конце концов я содрал маскировочные щитки, и мы с опасной скоростью помчались к Джорджу. Парни, набившиеся на заднее сиденье, горланили песни. Полицейский, скучавший на обочине дороги, был, наверное, страшно изумлен, когда увидел несущийся автомобиль с горящими фарами, пассажиры которого вопили что-то пьяными голосами. Он немедленно позвонил на следующий полицейский пост.
Я все-таки старался аккуратно держаться левой стороны [2] , не пересекая осевую линию. Оскар орал мне прямо в ухо: «Быстрее, быстрее!» Внезапно прямо перед капотом посреди дороги возник красный фонарь, медленно покачивающийся из стороны в сторону. Автомобиль уже не успевал ни затормозить, ни повернуть — я понимал это. Я был пьян в стельку — и это я тоже понимал. Я почти ничего не соображал — и это понимали все. В результате я просто нажал на газ. Как мы не угробили слугу закона, до сих пор остается загадкой. Помню только, что фонарь полетел в одну сторону, а ноги мелькнули с другой. После того как мы отъехали довольно далеко, я. погасил фары и съехал на проселок. Парни прекрасно сознавали, что мы натворили, и не проронили ни слова. Мы с трудом отдышались, словно подводная лодка, пробравшаяся в гавань Гамбурга.
2
Напоминаю читателю — дело происходит в Англии. Прим. пер.
Потом мы подождали минут 15. Летчики один за другим отправились прямо по полю к Джорджу. Немного позднее появились еще несколько наших парней, и когда мы тронулись с места, снова поднялся шум. А на следующий вечер я с удовольствием поставил выпивку сельскому полисмену, который рассказал мне, что его едва не задавил насмерть пьяный фермер, возвращавшийся с ярмарки в Линкольне!
Хотя в течение 3 или 4 ночей мы не совершили ни одного вылета, днем мы не бездельничали. Джекки, Дикки Банкер и Билл Твидделд получили собственные экипажи, чтобы заполнить бреши, вызванные потерями. Это означало, что я остался без штурмана. Однако мой стрелок Уотти заявил, что кое-чему научился за последний год, и я решил устроить ему маленький экзамен, совершив вывозной полет на стареньком «Энсоне». Он быстро освоил искусство чтения карты и довольно быстро научился азам пилотирования, поэтому в крайнем случае я мог на него рассчитывать. Всего мы провели в воздухе за два дня около 15 часов, что было совсем не просто, особенно для Уотти, которому перевалило за 30. Он уже упустил лучшее время для учебы.
В последний день нашего вынужденного отдыха я позвонил Еве и попросил ее приехать, чтобы познакомить ее с моими парнями, если этой ночью полетов не будет. Но, как обычно в таких случаях, все пошло наперекосяк. В ночь, когда она приехала, меня отправили «поиграть в жмурки со смертью», и встречать ее пришлось моему другу Иену. Вместе они посмотрели, как я на стареньком самолете поднимаюсь в вечернее небо, и отправились обедать.
Следующие несколько ночей мы мотались между Дюссельдорфом и Джорджем, Маннергеймом и Петвудом, Килем (там мы устроили самый великолепный пожар, какой я когда-либо видел) и Линкольном. Но нельзя жечь свечу с обоих концов, мне это тоже не удалось. К концу месяца я так вымотался, что Вилли Снайт дал мне недельный отпуск. За день до отъезда меня встретил адъютант эскадрильи Харрис и сообщил, что меня наградили Крестом за летные заслуги. Это орден получили также Оскар, Роси, Билл и Дикки. Это была хорошая новость, которую мы, признаться, ждали давно. Все вокруг улыбались. Я сразу позвонил Еве и пригласил ее в «Снейк Пит». Туда должны были заявиться все наши парни. Кошмар!
Вечеринка прошла изумительно. Но следующий день оказался гораздо менее приятным. Около 9 утра мне позвонил Брюс и вкрадчиво сказал:
«Хорошие новости для наших ребят».
«Каких ребят?» — переспросил я, еще до конца не проснувшись.
«Для Оскара и компании. Они получили Кресты за летные заслуги».
Я чуть было не переспросил о себе, но вместо этого решил посмотреть газеты. Да, он оказался прав, награды получили все. Кроме меня.
Я отправился в Брайтон вместе с Евой, крайне огорченный. Прошлой ночью я так здорово наотмечался, и как оказалось — впустую.