Впередсмотрящий. Повесть о великом мечтателе: Жюль Верн
Шрифт:
За что бы ни брался Надар, он все делал с неистовой страстью и заражал окружающих своим энтузиазмом. Он первый, еще в 1860 году, применил в фотографии электрическое освещение от гальванических батарей. Он первый превратил фотографию в новый вид искусства и создал портретную галерею знаменитых современников. Салон Надара посещали артисты, писатели, художники, музыканты, ученые, общественные и политические деятели. Композитор Шарль Гуно
54
мог застать здесь строителя Суэцкого канала Фердинанда Лессепса, художник Гюстав Доре мог встретить великую
В начале шестидесятых годов, когда Жюль Верн подружился с Надаром, тот был занят сбором средств на сооружение огромного воздушного шара, который сам же и сконструировал с полным знанием дела. Пока Жюль Верн писал свой первый роман, Надар метался из Парижа в Лион, где на одной из шелковых фабрик изготовлялась прорезиненная оболочка «Гиганта». И по мере того как продвигались работы, самый большой в мире аэростат возбуждал всеобщее любопытство.
Имя Надара не сходило со страниц печати. Он охотно сообщал репортерам, что его «Гигант» будет иметь девяносто метров в окружности, двойную оболочку, рассчитанную на 6098 кубических метров газа, гондолу, построенную в виде шале — двухэтажного домика с террасой, где свободно разместятся двенадцать пассажиров, не считая самого пилота!
Тем временем дочь «Гиганта» «Виктория» — аэростат с температурным управлением и тоже с двойной оболочкой — снаряжалась к полету над Африкой. Повышенный интерес к «Гиганту» должен был способствовать и успеху «Виктории», созданной воображением писателя при участии его друга Надара.
Взвесив все «за» и «против», Жюль Верн твердо решил в ближайшие месяцы навсегда оставить биржу, чтобы целиком посвятить себя литературной деятельности.
Ему исполнилось тридцать четыре года. В голове
55
роились сюжеты еще не написанных книг. Все, что он писал раньше, были только пробы пера. Намеченный срок — «к тридцати пяти годам занять в литературе прочное место» — неумолимо приближался. Летом 1862 года он заявил друзьям: — Я напал на счастливую мысль: пишу роман в совершенно новом роде, нечто очень своеобразное. Мне кажется, я нашел свою золотую жилу.
ПОВОРОТ СУДЬБЫ
осени роман был закончен. Жюль Верн отдал его Франсуа Бюлозу, редактору одного из лучших журналов «Ревю де де Монд», и в назначенный день пришел за ответом. — Неплохо придумано, — похвалил Бюлоз, одарив автора щедрой улыбкой. — Вы первый ученый среди писателей и первый писатель среди ученых! Но где это видано — роман без любви? Ни одного женского образа. Одни мужчины, да и те... в воздухе! Вряд ли читательницы будут в восторге. И кроме того...
Значит, моя рукопись не подходит?
Напротив! Я решил рискнуть. Считайте, что роман принят!
Я вам очень признателен, мсье Бюлоз, но мне хотелось бы знать, какой я получу гонорар?
Гонорар? Вы еще говорите о гонораре! Неужели вы не понимаете, что я вам открываю дорогу? Быть напечатанным в «Ревю де де Монд» для молодого писателя большая честь!
Прошу прощения, мсье, — сказал Жюль Верн,
56
забирая
— Знаете, что я вам посоветую? Обратитесь к Эт
целю. Улица Жакоб, восемнадцать. Он охотно издает
книги для юношества и поощряет новых авторов.
Вполне возможно, что он заинтересуется вашим рома
ном: аэростат... Африка... приключения... Думаю,
с ним скорее вы найдете общий язык.
Жюль Верн последовал совету Бюлоза и был очень удивлен, когда вместо обычного делового кабинета его провели в полутёмный будуар. Окна были закрыты тяжелыми портьерами, стены и даже потолок затянуты фландрскими гобеленами, большой ковер, подобранный точно по размерам комнаты, заглушал шум шагов. Этцель работал по ночам, поздно просыпался и не выносил резкого света. Первых посетителей он принимал в домашнем халате, не выходя из спальни. Жюль Верн обратил внимание на его красивое удлиненное лицо, усталые задумчивые глаза, тонкие выразительные руки. Всем своим обликом он чем-то напоминал Дон-Кихота.
Визит был недолгим. Прежде чем взять на просмотр рукопись, издатель поинтересовался содержанием романа, посетовал, что придется разбирать такой бисерный почерк, и, заглянув в календарь, предложил наведаться в конце следующей недели. Но не прошло и двух дней, как прибежал мальчик-рассыльный:
— Письмо от мсье Этцеля. Патрон велел еще пере
дать на словах, что вы ему очень нужны, и он сегодня
же хотел бы вас видеть!..
Пьер Жюль Этцель, издатель сатирических альманахов, публицист и детский писатель, в 1848 году выдвинулся как политический деятель и занимал видные посты в республиканском правительстве вплоть до министерского. Он был дружен с Бальзаком, Гюго, Жорж
57
Санд, Мюссе, Мериме, крупнейшими писателями Фран-ции, нередко собиравшимися у него в доме. После государственного переворота Этцель вместе с Гюго и другими видными республиканцами очутился в изгнании. За границей он не прекращал борьбы с реакционным режимом Наполеона III. Этцелю, в частности, принадлежала заслуга издания и нелегального распространения во Франции сборника политических стихов Виктора Гюго «Возмездие», доставивших «Наполеону Малому» немало неприятных минут.
Как только была объявлена амнистия, Этцель вернулся на родину и возобновил издательскую деятельность, поставив своей жизненной целью работать для юного поколения.
— Дети — наше будущее, — не уставал повторять Этцель, — им нужно внушать веру в прогресс, веру в человека, претворяющего сверхъестественное в естественное, способного стать господином природы и хозяином собственной судьбы. Мы должны учить и воспитывать, развлекая...
Когда Жюль Верн набрел на издателя, Этцель подыскивал способных сотрудников для нового детского журнала, который задумал выпускать вместе с прогрессивным педагогом, поборником всеобщего обучения Жаном Масе. Наряду с «Журналом воспитания и развлечения» затевалось издание одноименной библиотеки новинок детской литературы.