Впередсмотрящий. Повесть о великом мечтателе: Жюль Верн
Шрифт:
Трехмачтовая шхуна «Корали», державшая курс на Калькутту, стояла на рейде за чертой города, недалеко от поселка Шантеней, куда метр Верн из года в год вывозил на лето свою большую семью. Там же возле рыбацкой гавани, находилась харчевня отставного моряка Жана Мари Кабидулена «Человек, приносящий три несчастья». Несмотря на устрашающее название и всем надоевшие россказни хозяина об ужасном морском змее, едва не затянувшем в пучину китобойное судно, на котором он когда-то плавал, харчевня никогда не пустовала.
Именно здесь Жюлю посчастливилось встретить юнгу с «Корали» и соблазнить его небольшой суммой. Запасшись звонкой монетой из своей и Поля копилок (младший брат обещал
Хватились беглеца только в полдень, когда «Корали» уже снялась с якоря. В доме поднялась тревога. Расспрашивая каждого встречного, Пьер Верн добежал до харчевни и тут обнаружил свидетелей, подтвердивших его худшие опасения: кто-то видел двух юнг, отплывающих в шлюпке на «Корали», а болтливый хозяин сам подавал завтрак подростку, по приметам, в костюме Жюля, который наспех поел и скрылся.
18
В критических ситуациях метр Верн действовал хладнокровно и решительно. Он тотчас же отправился дилижансом в Нант и оттуда пироскафом в Пембеф, где шхуна должна была сделать остановку перед тем, как уйти в океан. Он извлек капитана из пакгауза и, взбежав вместе с ним на палубу, застал розовощекого отрока в отличном расположении духа. На нем была промасленная роба, заляпанные дегтем штаны и огромные деревенские сабо. Окруженный гогочущими матросами, Жюль уморительно изображал в лицах перебранку двух бретонских крестьянок, приехавших в Нант продавать рыбу.
Водворение блудного сына под отчий кров сопровождалось ликованием матери и зловещим молчанием отца. Какова была мера взыскания? Одни биографы утверждают, что его посадили на хлеб и воду, другие — что он был высечен. Во всяком случае, Жюль чистосердечно признался, что хотел разузнать в Индии о судьбе злополучного капитана Санбена, чтобы сообщить его безутешной жене, стоит ли ей еще ждать или считаться вдовой.
Сохранилась и семейная легенда о завораживающем звучании слов: Корали, Каролина, кораллы.
Речь идет о Каролине Тронсон, одной из дочерей тети Лизы, сестры Софи Верн. В дачном поселке Шантеней дома Тронсонов и Вернов расположены были по соседству, и дети почти не разлучались. Жюль оказывал хорошенькой кузине знаки внимания, предпочитая ее общество всем остальным. Старше его на год, Каролина была уже кокетлива и относилась к Жюлю подчеркнуто снисходительно, как взрослая барышня к мальчику.
Гуляя с ней однажды вдоль берега, он галантно заметил, что шхуна «Корали», по-видимому, названа так^в ее честь, и он пустился бы на «Корали» хоть на край света, чтобы привезти Каролине кораллы.
2* 19
Каламбур не произвел должного впечатления. Кузина лишь пожала плечами, равнодушно заметив:
Ты не из тех, кто способен на подобные подвиги!
А я тебе докажу, что способен!
В наши дни, — добавила Каролина, — не найдется рыцаря, который умер бы за свою королеву.
Умирать вовсе не обязательно, — возразил Жюль, — а кораллы я тебе привезу...
Как бы то ни было, эпизод с «Корали» вполне согласуется с поздним признанием Жюля Верна, которое можно найти в его романе «Зеленый луч»:
«Я не могу равнодушно видеть, как отчаливает судно — военное, торговое, даже простой баркас, чтобы всем своим существом
Неизгладимо яркие впечатления ранних лет впоследствии дали писателю много тем и образов и даже в старости продолжали служить ему источником вдохновения. Мы находим в его романах пейзажи, навеянные воспоминаниями о поездках на побережье Бискайского залива, о привольной жизни в живописном нантском пригороде Шантеней, о давних школьных друзьях, с которыми он познакомил читателей в романе «Два года каникул», а затем присвоил их имена матросам шхуны «Сент-Инах» в «Историях Жана Мари Кабидулена», причем, как мы знаем, заглавный герой существовал в действительности, а его рассказы о легендарном морском змее и побудили автора написать эту книгу. Да и такой бывалый бретонский моряк, как дядюшка Антифер, вряд ли
20
выдуман автором. В образе этого своевольного упрямца уловлены характерные черты старого «морского волка», одного из тех ветеранов парусного флота, с которыми будущий писатель общался в детские годы. А его юные герои, вроде Роберта Гранта или Дика Сэнда! Разве не ожили в них и не заиграли новыми красками светлые ребяческие мечты о приключениях и подвигах в далеких неведомых странах!
ЮНОСТЬ
1844 году Жюль и Поль поступили в нантский Королевский лицей, где должны были за два года закончить общеобразовательный курс и получить диплом бакалавра, открывающий доступ в высшую специальную школу: первому — в юридическую, второму — в мореходную.
Жюль налегал на древние языки, штудировал риторику, философию, логику — дисциплины, необходимые для будущего правоведа.
К тому времени Пьер Верн прочно обосновался в деловой части города, в собственной большой квартире на улице Жан-Жак Руссо. Здесь были под боком мэрия, суд, биржа, банк, трибунал, арбитраж, таможня — все государственные учреждения, с которыми связывали адвоката интересы клиентов. Рядом находились кафедральный собор с его любимым органом, и Нантский театр, где он абонировал ложу, и нарядная набережная де ля Фосс, излюбленное место прогулок, откуда открывается прекрасная панорама с цепью мостов через Луару, Эрдр и Севр и виден в отдалении каменный нос «плавучего острова» Фей-
21
до. Единственное неудобство — отдаленность конторы от дома — метр Верн сумел превратить в преимущество: для пользы здоровья он ходил пешком туда и обратно, внушительности ради опираясь на трость, увенчанную серебряным набалдашником.
Он был доволен жизнью, доволен собой, доволен детьми.
Особенно радовали отеческое сердца успехи старшего сына. Правда, несколько настораживала его разбросанность и всеядность в чтении. Не очень импонировали метру Верну и новые друзья Жюля — компания шумных юнцов, мнящих себя поэтами. Однако сколько-нибудь серьезных претензий он Жюлю предъявить не мог. Весь следующий год после окончания лицея мальчик ежедневно по два-три часа просиживал в конторе на набережной Жан Бар, понемножку присматриваясь к делам и готовясь к поступлению в парижскую Школу права. После самостоятельной подготовки он должен был там прослушать несколько лекций и сдать установленные экзамены по программе первого курса.